Снова Русь попятится на печь.
Мужики, да бабы, что, родимые,
Тяжеленько ношу сбросить с плеч?!
Ношу, что века на вас нагорбили,
Ношу, приучившую молчать.
Я видал мальцом,
как шла она с оглоблями
От восхода бороздой закат венчать.
Как вжимая плуг в стерню мозолями,
Кадыком мечтал чубатый Фрол,
Что холодный квас, хлеб с разносолами
Баба его выставит на стол.
Как тряпицей белой, свежестиранной,
Вытрется с груди колодца звон,
И «казак» от лампы керосиновой
Вспыхнет «саблей» в кружеве икон.
Как прервётся ночь от хлипа бабьего,
Что ребята босые к снегам,
И что «фердшал» из посёлка дальнего
Так и не собрался к старикам.
А на утро ношу вновь на плечи:
Фрол – за плугом, баба – в скотный двор.
И на кувырках своих наречий
Русь опять приглушит разговор.
Редкий выстрел в воздух словом матерным
На упрямство горе-битюга,
Харч нехитрый в узелочке скатерном,
Да вокруг лесные берега.
Русь как ноша сладостно тяжёлая,
Сердцу дорога – не сбросишь с плеч:
Пахотная, скотная, ивовая,
В замираньи колоколен-свеч,
В перекрестье рощ берёз-осиновых,
В треуголках журавлиных швов,
В ярких огоньках калин малиновых;
И в щемящих звуках рубки дров.
А зима всё ближе, всё настойчивей.
Вот и «мухи» в хоровод сплелись,
И в межующий деревню вьюн-ручей
Стылые косички завились.
Заберётся Русь на печку белую,
Станет дольше фитилём коптить,
Снова будет ждать весну капелую…
Нам такую ношу не сносить!
[b]
