«Зимушка- зима,… - пошевелился Глеб. Нога затекла и противно беспокоила мурашками.
- Это разве зима? Сплошная зыбь и слякоть - ответила женщина, поворачивая ключ в замке зажигания, увидев, как судорожно поднялся шлагбаум, освобождая путь.
Стартер повизгивал беспомощно… Из глушителя вырывались чахоточные хлопки двигателя. Послышались недовольные разноголосые автомобильные сигналы.
- Только этого нам не хватало, - отчаянно нажимал на педаль газа черный миниатюрный сапожек.
«Нам не хватало?» - подумал Разин. – Откройте капот. Женщина потянула рукоятку привода.
- Да…присвистнул Разин, осматривая двигатель «Вольво». Прощупал провода зажигания, уплотнил колпачки свечей… - Попробуйте еще разок… Стоп… стоп, - махнул рукой, – аккумулятор у вас леди не подарок. Давайте я подтолкну вашего викинга к обочине…
Разин открыл дверцу: - Выходите.
Женщина, недолго думая, протянула ему маленькую, но твердую ладонь.
- Вы мне поможете? Я и, правда, очень спешу домой.
- Уже помогаю. – Ответил Глеб, выворачивая влево руль «Вольво».
Мимо потянулась колона автомашин. Разин вынул из кармана визитку: - Сделаем так: я займусь ремонтом этой техники, - постучал пальцем по грязному капоту.
- Вот Вам мои координаты.- Не давая женщине, опомнится, крикнул: - Такси.
-Садитесь, садитесь и ни о чем не беспокойтесь, - усадил незнакомку в « Рено». Та, опешив, повернула к себе визитку лицевой стороной и прочитала:
-Автоцентр «Модус». Генеральный директор – Разин Глеб Михайлович.
- Так, дамочка, едем или нет? Время – деньги… – прервал их разговор пожилой таксист.
- Да – да, едем. Спасибо, Глеб, - впервые за вечер улыбнулась женщина.
- Нет проблем, - ответил Разин.
Такси заурчало и, мягко переваливаясь через железнодорожные пути, скрылось, на прощание, подмигнув фонарями стоп – сигналов.
Глеб достал мобильный телефон:
- Сергей, возьми «Аварийку» и подъезжай к переезду побыстрей. Жду.
Глеб ехал в « Вольво». Дождь почти прекратился. Огни в окнах,… свет машин освещали мокрое шоссе. Впереди вечернее небо озарялось голубоватым свечением. Что это там над многоэтажками? Искусственный свет или знак, росчерк мысли, знамение? Бывают мгновения, когда не хочется никуда спешить, когда едешь по ночному городу сквозь воспоминания, отступает суета, видится женское лицо.
Протягиваешь руку, чтобы прикоснуться, но срывается последняя капля дождя и…только прохожие спешат по делам, обходя лужи на тротуарах и только зыбкий мираж, и неоновые огни реклам и дым из труб котельных…
«Интересно, приемник у нее хоть работает или нет?»- щелкнул пальцем по
клавише. Шип… настроил волну:
«Вечер стелется синевою,
А на сердце тоска и мрак.
Я ушел бы не будь сам собою,
В загулявшую стаю собак.
Ради суки, что так порочна,
Весь в укусах, грязи и крови,
Разорвал бы любого в клочья
За один лишь намек о любви.
Закружил бы в собачьем вальсе,
Лаем влился в собачий хор.
Даже если кольцо на пальце,
Как пожизненный приговор.
Пусть нужна для этого драка!
Пусть не долог собачий век!
Эх, как жалко, что я не собака,
А приличный вполне человек.
Оттого не беснуюсь, не вою,
Если страстью натянет струну.
И не пну ни за что нагую,
Нагло спящую в луже луну».
« Вы прослушали новое стихотворение автора Сергея Гора», - низким с придыханием голосом сообщила диктор.
- Ого, почти есенинские строки… Не перевелись еще на Руси таланты, а говорят, поэзия мертва… Врут снобы, врут, - Разин, подъехав к металлическим воротам, несколько раз настойчиво просигналил.
- Шеф, ты, где такую развалюху подобрал, - сострил его помощник Антон Гальцев.
- Места нужно знать, дружище.
Скажи нашим умельцам, чтобы до утра посмотрели этот раритет и привели его в божеский вид. Как у нас дела? Выручка?
- Все Ок, Глеб. Только что сдали деньги в банк.- Ответил Антон, осматривая салон «Вольво».
- Я домой, все равно уже на встречу с Горшковым не попал, - сказал Разин зевая
и, хлопнув дверкой серебристого «Мерседеса», выехал за территорию салона.
В воскресенье, проснувшись на удивление позже, чем обычно, где-то около одиннадцати часов, Глеб почувствовал боль в коленке, облокотился на локоть, вспоминая, что вчера случилось. В комнате тикали старинные часы, дрожали от проезжавших трамваев стекла. Разин, встав с кровати, прошел на кухню, распахнул дверку огромного холодильника, порылся в ящике.
- Ага, вот то, что мне нужно: «Кетонал».
Выдавил густую белую мазь на ладонь и тщательно смазал коленку. Затем принялся выполнять священный обряд бритья.
Сегодня он находил в этом удовольствие. Торопиться не нужно по срочным делам и можно помолодеть дней на пять – шесть. Обычно столько дней Разин позволял себе отращивать щетину чуть тронутую сединой.
Напевая первую пришедшую на ум мелодию, намылил щеки и подбородок, вспомнив, что если с утра пелось ему, то ждать перемен и, как правило, не очень приятных.
«Ну, что ж проверим укоренившуюся традицию сегодня? Проверим, мой друг», - подмигнул своему отражению в зеркале.
«Ничего так мордашка, да?» – погладил себя по щекам, вылил на ладонь туалетной воды и помассировал кожу.
«ИСПОВЕДЬ ЧЕЛОВЕКА – НЕВЕДИМКИ»
Заварив крепкий кофе и, приготовив сэндвич с ветчиной и соленым огурцом, раскрыл свежий для него номер альманаха «Воскресенье» и погрузился в чтение:
« Вы идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, -
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром…»
Марина Цветаева.
« Ники шел по малолюдной вечерней улице. В толстых магазинных стеклах отражались безжалостные блики наружной рекламы. У входа в отель, попыхивая сигарой, скучал охранник.
Межсезонье…
Город отдыхал от летнего нашествия туристов. Хозяева магазинов и лавочек, еще недавно, не успевавшие подсчитывать барыши от продаж всевозможных сувениров, позевывали, прикрывая рты загорелыми руками, беспрестанно пили ароматный кофе, в ожидании редких покупателей. Ветер гонял по тротуарам первые опавшие листья, было тошно и скучно.
Лишь струи фонтана на площади, вырываясь с шумом из под земли, вносили разнообразие в унылый осенний пейзаж. Скорей по привычке Ники заглядывал в лица проходивших мимо него людей. Он знал, что ответной реакции, обратной связи не последует. Люди, едва бросив на него взгляд, отворачивали головы в сторону, в их глазах он не мог прочитать ничего… рыбьи глаза на человеческих лицах, глаза молчуны».
Глеб опустил книжку, большим пальцем выровняв горбик страниц, закурил:
- Интересное сравнение: « рыбьи глаза… глаза молчуны». Умеют же люди.
Откусив огурец, продолжил чтение:
«Уже давно рухнули все мыслимые и немыслимые стены, поднялись все железные и прочие занавесы.
Из андеграунда сначала на поверхность, а затем и за бугор, через раскрытые настежь « приветливо» дверцы демократии потекло нескончаемым потоком серое вещество, облаченное в потертые джинсовые костюмы, в рубашки с бабочками, или шарфами на небритых шеях, в платья, едва сдерживавшие натиск чувственной плоти.
Ники принадлежал к другой части серого вещества, которая не решилась на добровольный побег из пенатов. Он считал, что где родился, где крестился, там и должен пригодиться. Поначалу так и случилось, на волне всеобщей эйфории он занял свою нишу, нишу в жизни – открыл небольшой яхт – клуб. От отдыхающих не было отбоя, яхты и шлюпки шли нарасхват.
И хотя дело было прибыльно только летом в разгар курортного сезона, ему в течение нескольких лет удалось сколотить неплохой капитал, на который он открыл кафе, купил и обставил новой мебелью квартиру, в которую и перебрался с небольшим семейством – женой и 15 летней дочкой. Жена заведовала хозяйством в семейном кафе, дочь училась успешно в колледже. Ники целыми днями пропадал в яхт – клубе, по вечерам все трое собирались вместе, ужинали, смотрели телевизор, беседовали.
Однажды придя, домой вечером Ники, не застал жену дома. На журнальном столике лежал листок бумаги – письмо, в котором жена ему писала, что влюбилась в другого человека, жить без него не может, что все годы их с Ником совместной жизни были ошибкой. Мол, не ищи, мы уехали на Запад, а дочь уже взрослая, почти женщина, она поймет меня».
- О, как! – поднялся Глеб. – Кафе, богатый муж, яхты… И что же ей не хватало этой обезьянке, а? Любви!?
« Прошло несколько лет, известий от жены не поступало. Ники, как и раньше, работал в яхт – клубе, и в кафе, дочь ушла жить к бабушке, иногда навещала отца, а чаще просто звонила по телефону, задавала пару дежурных вопросов: « Как живешь? Мне нужны деньги, я во время их получу?» И услышав положительные ответы: « Все нормально дочка, деньги приходи, забирай, если не хватит, возьми в шкафу на старом месте, ты знаешь где», исчезала из поля зрения отца.
Ники лишний раз старался не вмешиваться в ее личную жизнь, узнавал, как обстоят дела с учебой в колледже, справлялся о здоровье, о настроении».
- Ага,- подумал Глеб и эта малолетка хвостом крутанула,… побоку отца, яблоко от яблони… Наверное, запьет парень. Что там дальше?
«Свою личную жизнь ему наладить не удалось, знакомился с несколькими женщинами, жил некоторое время с ними но, видя, что чувств особенных к ним не испытывает, расставался без сожаления. Он понимал, когда период прелюдий проходил, что им нужны его деньги, его квартира, и не более того. Его внутренний мир их не беспокоил.
А он все чаще стал задумываться, видя, как вокруг стало появляться все больше и больше пустых и обезличенных физиономий, с рыбьими глазами, вне зависимости от пола, вне зависимости от социального положения и статуса. На лестничных площадках квартиры и их хозяева спрятались за стальной броней дверей, за стеной отчуждения.
Стало неприлично и боязно позвонить соседу и спросить взаймы коробок спичек или пачку соли. В ответ обычно протягивалась в щель дверного проема рука, раздавалось невнятное бормотание, а затем клацанье запоров и тишина».
Глеб вздрогнул от телефонного звонка. – Слушаю тебя Антон! Горшков приехал в офис? Что ему нужно? Я ему нужен? Он что забыл мой адрес и номер телефона?
Хорошо, пусть ожидает, я скоро буду.- Засунул телефон в карман халата:- Уж, замуж, невтерпеж…
Сполоснув под горячей водой чашку, тщательно собрал крошки хлеба со стола и начал собираться. Надел фиолетовые махровые носки, белую майку под горло, серый толстый свитер и темно – синие джинсы.
Выглянул в окно. Ярко светило солнце… От вчерашнего дождя не осталось ни следа, лишь на подоконнике несколько капель - слезинок напоминаний, да последний желтый дубовый лист с прожилками – нервами…
Глеб, перекинув через плечо белую куртку с меховой подстежкой, захватил с собой альманах. – Интересно, как там, у Ники дела?
Попал коллега... Выключил свет в прихожей и, клацнув замком, сбежал по ступенькам. «Мерседес» завелся с пол-оборота. – Куда собрался? – поинтересовался сосед по гаражу? – Или у бизнесменов выходных не бывает?
- В прошлом и возможно, в будущем, - улыбнулся, натянуто Глеб. Проехав с полкилометра припарковал авто у обочины. Подстелив газетку, сел на вогнутую холодную скамейку в полупустынной аллее. Вынув закладку, продолжил читать:
«Ники возвращался домой, где его ждал волнистый попугай Кеша в клетке на кухне.
-Кеша хочет,… Кеша хочет,- хлопанье крыльев, цоканье длинным языком.
-И этот хочет, все чего – то хотят взять, но никто не хочет хоть малую толику отдать,- обронил Ники, и включил магнитофон.
« Жизнь так хрупка, давай не разочаровывать друг другу, возьмемся за руки с тобой, всмотримся в любимые глаза...», - старый романс, романс из прошлого века.
Ники сел за стол взял несколько листов белой бумаги и стал писать, изредка поглядывая в окно, казалось, внимательно вслушивался в неназойливое звучание музыки.
Затем, взяв два конверта, несколько листов вложил в один, оставшиеся исписанные мелким почерком подтолкнул ногтем в другой.
Выключив магнитофон, выпил чашечку кофе, сделал несколько глубоких затяжек . Подойдя к окну и, распахнув форточку, дал свежему воздуху ворваться в комнату. Подошел к клетке с попугаем: « Лети, хотелка», и, открыв дверцу клетки, подтолкнул рукой Кешу в форточку.
Тот запрыгал на подоконнике с внешней стороны окна, постучал клювом по стеклу, а потом перелетел на ветку клена.
Ники взял электробритву и медленно, водя ей по вечерней щетине, запел: « Давай не будем разочаровывать друг друга, жизнь так хрупка, у каждого своя тропа, тропа от начала, вникуда.»
Посмотрев на себя внимательно в зеркало, ножом обрезал провод электробритвы, зачистил до блеска два конца, лег на диван, положив под голову подушку, и вложил провод в рот под язык.
-Все как всегда, все логично, иного не дано. Интересно, что там меня ждет через пару мгновений?
Интересно, черт возьми!- и воткнул вилку в розетку.
Кеша, изрядно налетавшись, уселся на подоконник, отбивая барабанную дробь по стеклу.
А когда ночью пошел дождь, взмахнув в небо, сделал несколько кругов над кленом и исчез.
Через пару дней наряд милиции, прибывший по вызову работников яхт – клуба, обеспокоенных отсутствием Ники, вскрыв входную дверь, обнаружили его лежащим на диване. Электрическая дуга прошлась зигзагом от одного уха к другому, на лице застыла маска, маска загадочной улыбки.
На столе лежали два конверта.
Участковый, открыв один, прочитал: « Завещание. Все имущество, движимое и недвижимое, все денежные средства я Никита Ильич Н……… завещаю моей дочери Светлане …». Из другого конверта выпали несколько листов бумаги. Участковый покрутил в руках остальные листы,… они были пусты».
Продолжение следует...