………..«Чего ты ищешь: ада или рая?»
………..А он: «Я за возлюбленной иду.
………..Мне и в раю с ней благо, и в аду».
…………………………………..С а а д и
1
Адам пах сыростью и глиной.
Брезглива очень, из невест
Лилит не вышла в «половины»,
Как повелел господний перст.
У огнедышащей Лилит
Терпеть его не стало силы.
Так нам легенда говорит,
Наверно так оно и было.
Нет в жизни худа без добра.
Нет откровений без чудачества:
Бог из адамова ребра
Создал субъект другого качества.
Создал и восхитился сам.
И, не предчувствуя ошибку,
Вдохнул в прообраз наших дам:
И ум, и душу, и улыбку,
И много разных свойств других.
А чтоб уж вовсе никаких
Не оставалось тусклых мест,
Придал творенью рук своих
Неяркий, но приятный блеск.
По праву чуждый благочиний,
Не оскоплённый догмой норм,
Не скрыл от глаз призывность линий,
Округлостей и мягких форм.
Исчерпав творческий предел,
Творец дал имя сотворимой.
Определил её удел:
Послушной быть. И быть терпимой.
Так целомудренная Ева,
Вторичный сущный индивид,
Была дана Адаму девой,
Чтоб с ним изведать грех и стыд.
Вселив их в райскую обитель,
Бог обьяснил им, что к чему:
Что сам он – Бог и небожитель,
А Дьявол – злейший враг ему.
Он строит пакости и козни,
Он соблазнить их будет рад.
Что в страшной бездне «преисподней»
Ждёт непослушных жуткий ад.
Что здесь во множестве растёт
Чудесный краснобокий плод.
Но соблазнительный сей фрукт –
Совсем негоден, как продукт:
Он разрушает дух и плоть,
Он разлагает ум и честь
И потому /сказал Господь/,
Нельзя его ни рвать, ни есть.
Коварство Дьявола безмерно.
Его не всем дано понять.
Но перед соблазном и скверной
Бог повелел им устоять.
2
Когда Всевышний их оставил
Блюсти наказ в борьбе со злом,
И, возлюбя оковы правил,
Не возбуждать разлад с умом,
Им предстояло: соблазн тяжкий
Без маяты преодолеть…
/Так должно быть и не сгореть
В пожаре маленькой букашке/.
Итак – Всевышний их оставил
Одних, неопытных в раю…
Здесь – утаи я мысль мою –
Ей, ей! Немало бы слукавил!
Сдаётся мне, что соблазн тяжкий
Они слабы преодолеть.
И я для них молю поблажку:
Прости их Бог. Спаси. Приветь.
Ты всемогущ! А люди слабы.
Хрупка их чувственная плоть.
Ну пусть не рай. Так ад, хотя бы,
Пускай им не грозит, Господь!
Яви своё благоволение
На долгий их, безвестный путь.
Пускай они в своём смирении
Благую осязают суть.
3
Конечно, пращуры едва ли
Наказ с восторгом восприняли.
Но среди чудных райских кущ
Не бесконечно унывали.
Прошла неделя. Две недели.
И первый год. И н-ный год.
Бежало время без забот.
Тянулись дни. Века летели.
Бежали вглубь былых времён
Через пространственные дали.
Их жизнь текла, как смутный сон,
Без вдохновений и печалей.
Наказу Господа послушны,
Они не знали слово грех.
Любовных чуждые утех
Друг другу были равнодушны.
Смущали их только сады,
Когда, на гибких ветках – лапах,
Краснели сочные плоды,
Чудесный источая запах..
Их плоть, лишь только не прозрачна,
Разливом буйных красок рдела,
Пленила негой и кипела,
Истомой излучалась брачной.
Ах, эти яблоки! Они
Своей запретностью манили.
Запретным вкусом их пленили
И жгли, как адовы огни.
4
Искусный сеятель интриг,
Боец, забывший чувство боли,
Всесущий Дьявол каждый миг,
Свой, жил противно божьей воле.
Не мучась нравственно душой,
Он наблюдал за ними скрытно
И вывод сделал непростой:
Что Ева очень любопытна.
Решил: что в необычном деле
Полезен, будет этот факт,
Что время действововать приспело
И нужно с ней входить в контакт.
Избрав к тому удобный случай,
Когда она в саду одна,
Дум неразгаданных полна,
Томилась любопытством жгучим,
Понять, пытаясь, что к чему,
Ловила мысль, как тонкий волос:
Прервав сомнений пелену
Он подал ей бесплотный голос:
5
Д ь я в о л
Прелестное дитя богов,
Не омрачайте взгляд испугом,
Не бойтесь звука моих слов,
Они идут из сердца друга.
Я наблюдал Вас в свете дня.
И ночи пребывал на стреме.
Но Вы, мой друг, всё это время
Вреда не знали от меня.
И в этом райском заключении
Я счастлив Ваш хранить покой
И множить Ваши наслаждения…
Е в а
Не вижу Вас. Кто Вы такой?
Д ь я в о л
Не торопите миг ужасный,
Я Вам явлюсь, но не сейчас.
Вы - изумительно прекрасны!
Я – безобразен, против Вас.
Вы совершенны формой тела,
Прелестны свежестью ланит…
Е в а
Прошу простить, но я хотела
Знать, кто со мною говорит.
Д ь я в о л
Я Вас заверил, словом прежде,
Что образ свой не утаю.
Но Вы оставьте мне надежду
Затем продолжить мысль мою.
Е в а
Да… Может быть… Но я боюсь.
Мне голос Ваш так слышать жутко…
Д ь я в о л
Но если я теперь явлюсь…
Е в а
Ах, нет, не нужно. Что за шутки…
От Ваших слов в душе моей
То адский жар, то жуткий холод.
И сердце бьётся, словно молот
Стучит по крыше гробовой.
Вы Демон злой. Вы искуситель.
Вы мне явились не к добру.
Оставьте райскую обитель,
Иначе я сейчас умру.
Ваш вид и голос нам запретны.
Так повелел сам господь Бог…
Д ь я в о л
Я вижу Вы не безответны!
Но Ваш создатель Саваоф,
Вас, поселив в пределы рая,
Всё уготовил к жизни вечной.
Здесь никогда не умирают,
Здесь жизнь, как время, - бесконечна.
Здесь веку нет для каждой твари,
Здесь сытость вечная и сон…
Е в а
Адам ему так благодарен,
Его из глины сделал он…
Д ь я в о л
Да, был Адам Ваш глиной липкой,
Всему и чужд, и глух, и нем.
Но Ваша мысль не очень гибка,
Создать создал, но вот зачем?
Затем, чтоб в вечном прозябании
Не знать пленительных утех,
Не видеть Ваше обаяние,
Не слышать Ваш счастливый смех,
Не знать вкус винного броженья,
Не ведать сладость страстных чар,
Не знать ревнивого томленья,
Не чувствовать в душе пожар,
Не слышать ночи грусть глухую,
Не слышать, как кипит в Вас кровь
И день встречать не торжествуя,
Что Вы, в сей Мир, явились вновь,
Любви высокое горенье,
Тревогу, что волнует Мать,
И боль души, и зов стремленья,
И чувств восторг – ничто не знать?!
Чтоб никогда души истома
Вас не влекла в иную даль,
И мысль, познаньем не влекома,
Не знала горечь и печаль?!
Уж лучше грешная земля…
На ней инстинкты жизнью движут.
Я там бываю, сам и вижу:
У каждой твари есть семья.
Там всё живёт. Там всё в движении.
Хоть всё, что есть живое, смертно…
Е в а
Вы мне внушаете сомнения…
Д ь я в о л
Я разрушаю в Вас инертность.
Е в а
Вы соблазняете блаженствами,
А рай наш в этом смысле пуст.
Как можно наше благоденствие
Украсить образами чувств?
Д ь я в о л
Над Вами яблоки растут,
Волшебным соком налитые…
Е в а
Творец сказал: - за них нас ждут
Все кары ада огневые…
Д ь я в о л
Достойны логики Творца
Его ума пути неясные.
Хранить втуне их свойства страстные
Причуда воли мудреца.
Смотрите, в солнечных лучах
Горят бока их золотые…
Е в а
Безмерный грех в Ваших речах…
Д ь я в о л
Ну, что ж, он их отдаст Марии…
Е в а
Марии…? разве ни одна я
В раю и в целом Мире дама?
Я рёбра каждый день считаю
И все они в груди Адама.
Все, кроме одного…
Д ь я в о л
Возможно.
Что рёбра все – совсем не плохо.
Но не терзайтесь мыслью ложной,
Она – супруга Саваофа.
Так я Вам яблоко подам?!
Волшебный сок его вкусите…
Е в а
Ах нет! Что скажет мне Адам?
Я заклинаю Вас! Молчите!
Оставьте нас. Подите прочь.
Нам без того в раю не скучно.
Д ь я в о л
Я только Вам хотел помочь
Понять супружескую сущность.
Но я молчу. Меня уж нет.
Понятна мне тревога Ваша…
себе:
Пускай она сомнений чашу
В уединенье изопьёт.
6
Е в а
/одна/
Ах боже мой! Как я могла
Не умереть одна от страха?
Какая сила пролегла
Меж мной живой и смертным прахом?
Чем можно жизнь и смерть измерить?
Да… он сказал, что мы здесь вечны.
И я жива, тогда, конечно,
Ему резонно в этом верить.
Он говорил о многих чувствах,
Которых нас Господь лишил.
И вот я чувствую: мне грустно
И страх пред ним моей души.
Знакомо боли ощущенье,
Представлю ад – такая жуть!
И эти вот мои сомнения…
Других чувств незнакома суть.
Но, если яблоко сорвать…
Ах нет, всё это соблазн Дьявола.
Прости мне Боже мысль лукавую,
Дай силы в вере устоять.
7
А д а м
В безделье время неизбывно,
Минута тянется, как час.
Е в а
И день, как год.
А д а м
Уже противно
И есть, и спать. Создатель в нас
Вдохнул способность восприятия
И дар осмысления дал.
Но без разумного занятия
Я от апатии устал.
Пытаюсь, как-то осознать,
Постигнуть смысл его затеи:
Зачем нам рай было отдать
Без увлекающей идеи?
Я был один. Скучал. Страдал.
Мне были в тягость жизнь и время.
Как облегчилось это бремя
Когда мне Бог тебя создал.
Я благодарности не чужд.
И рад тебе, мой друг. Но всё же
Бесстрастность наших брачных уз,
Их равнодушие - тревожат.
В истоме лени бесконечной
Не вижу никаких отрад.
И эта райская беспечность
По сути, тот же самый ад.
Тебе, наверное, смешно
Такую слышать безысходность?
Е в а
Адам, нам думать так грешно,
Так было Господу угодно.
Мы на краю опасной грани.
А вдруг услышит нас Творец!
Тогда, наверное, настанет
Его терпению конец.
О Господи, прости, ужели
Ты слышал грешной мысли стон.
Адам ворчит. Но, в самом деле
Твоим «наказам» верен он.
Прости нам мысли неуставные
И склонность тяжкую роптать.
себе:
Но как-то мне о встрече с Дьяволом
Адаму нужно рассказать.
/после паузы/
Адам, послушай дорогой,
Пока с тобой мы были в розни
Мне Дьявол подал голос свой.
Он, верно, начал строить козни…
А д а м
Ну вот, премудрый Саваоф
Стращал недаром антиподом.
Что долго ждёшь – всегда врасплох
Пугает нас своим приходом.
Он должен, что то был сказать
Такое, что тебя тревожит?
Е в а
Мне страх мешал его понять.
Он говорил вообще…
А д а м
И всё же?
Е в а
Он говорил, что Мир наш пуст.
Что в сытости живём уютно.
Но гамма самых высших чувств
Нам, божьей волей, недоступна.
Вкруг этой темы тары-бары,
Что есть, мол, грешная земля…
Там в браке самой низшей пары –
Вдруг образуется семья.
И что супружескую страстность
Содержит яблоневый плод.
Но он его, своей прекрасной,
Жене-Богине бережёт.
Он предлагал свои услуги:
Одно из яблоков сорвать.
Я и теперь ещё в испуге…
А д а м
Нам нужно как-то осознать:
В чём суть господнего запрета –
Волшебных яблоков не есть.
И, если мы нарушим «вето»,
Сколь тяжкой будет его месть?
Е в а
Когда оставил нам Создатель
Свой искусительный запрет,
Он с нас не взял, / а нам то кстати/,
За соблюдение обет.
А д а м
И, может, так же кстати статься
Такой существенный момент:
Не запретил ни с кем общаться…
Е в а
Мы этот важный аргумент
Должны использовать…
А д а м
Конечно!
Познанья помыслом горя,
Не будем вовсе безупречны,
Но грех нам не припишешь зря.
Сам Дьявол стать не должен в диво.
Дано ему не мало знать.
В опасной нашей перспективе
С ним встреч не нужно избегать.
Е в а
Ужасен он до безобразия.
Звук слов его ввергает в шок.
А д а м
Раз упадёшь – другой раз впрок.
Была бы встретиться оказия.
Ева уходит.
Появляется Дьявол.
8
Д ь я в о л
Адам, я – Дьявол. Образиной
Своей я, может, Вас спугнул.
Но я подумал: честь мужчины
Не красит дрожь сведённых скул.
А д а м
Не будем тратить лишних слов
На суету предположений.
Я к этой встрече был готов,
Хоть знал, что Вы не добрый Гений.
Д ъ я в о л
Не сомневаюсь. Ваш Создатель
Мне чёрной краски не жалел!
И в этом деле преуспел.
Но я спросить хотел бы, кстати:
Положим, сущность намерений
Моих, таит коварный яд,
/как боги славные твердят/,
Сколь Вы познали огорчений
От тёмных происков моих?
Коль были – укажите их!
А д а м
Вы не вредили до сих пор,
Вы усыпляли в нас сомненья…
Д ь я в о л
Не оскорбляйтесь, это – вздор!
Послушать Вас – нужно терпенье.
Я не готовил ситуации
И, если больше не молчу,
То из случившейся прострации
Вам выход указать хочу.
Пока прострация Вам внове,
Но впредь не будет ей конца.
Пусть проглочу язык на слове:
Она – злой умысел Творца!
Не оскорбляйте подозрением:
Я вижу – этот диалог
Не уменьшает в Вас сомнения.
А д а м
Хотел бы верить, если б смог.
Нам участь Богом уготована.
Ей пренебречь не в силах мы.
Но почему заинтересованно
О ней теперь печётесь Вы?
Как в бескорыстность верить Вашу?
Ведь Вы Творцу заклятый враг!
Д ъ я в о л
Да мы враги. Всё это так.
Мы с ним давно не варим кашу.
Вопрос логичен. Не признать –
Пришлось бы грубо лицемерить.
Вы, мне научены, не верить.
Творец умел меня «подать».
Без меры властная натура
Не терпит острый мой язык.
А я пред каждым шевелюру
Склонять покорно не привык.
Мы в мирозданье оба вечны,
Не знаем смены поколений.
Цепь наших трений бесконечна,
Мы это знаем без сомнений.
Он – горд, красив, самоуверен,
В благих деяниях велик.
Я – волосат, уродлив, чёрен,
Не лучший мне достался лик.
Он к наготе богинь привержен.
Ему доступен их альков.
Я, как изгой, от них отвержен.
И , потому, я враг богов.
Но Вам не враг, его созданиям,
Поскольку Вы обречены
На бесконечные страдания
Без объяснения вины.
Увлекшись прихотью забавной,
Свой образ в людях воссоздать,
Он и не думал Вам придать
Весь комплекс чувств, с богами равный.
Да и хотел бы, так не смог.
Он может в этом только тщиться.
Чтоб в чувствах их достичь порог –
От них самих нужно родиться
Есть верный путь поправить дело:
Презреть обещанную месть!
Имейте мужество и смелость
Сорвать волшебный плод и съесть.
Возьмите плод, он в Вашей власти.
Он разожжёт огонь в крови,
Вольёт в Вас силу жгучей страсти,
Даст нежность пылкую любви.
Он сократит Вам дни в мгновенья,
Восторгом сердце опалит.
Мечты высокое горенье
Весь век грядущий озарит.
Вы испытаете безбрежность
И тайну брачного единства.
И Евы трепетная нежность
Узнает счастье материнства.
Имейте мужество, решите:
Иная жизнь – вся вдохновение!
Иль это медленное тление
Без увлечений и открытий.
А д а м
Не принимаю Вас бесспорно.
И не умею возразить.
Ведь Вам известно: непокорность
Нас может только погубить.
Вы нас толкаете к измене.
Но в Ваших мыслях есть резон.
Нас угнетают лень и сон,
И весь уклад наш неизменный.
Вы, в общем, дельно говорили
О торжестве высоких чувств.
Но, если плод коснётся уст,
Что будет с нами? Вы забыли?
Нас ожидает страшный ад!
И эта жуткая жаровня!
За мнимость чувственных отрад
Поплатимся кипящей кровью.
Д ъ я в о л
От Вас я слышу не впервые
Про этот ад и божью месть.
Но это Бог из пальца выел,
Что ад на самом деле есть.
А д а м
Неубедительно.
Д ъ я в о л
Пожалуй.
А д а м
Аргументируйте ответ
Д ъ я в о л
Идут века. Им счёта нет.
А Вас, людей, не видел свет.
О Вас и мысли не бывало.
Совсем недавно, в час досужий.
Вас Бог надумал сотворить.
Кому? Зачем бы ад был нужен,
Когда в нём некого варить?
Вся эта выдумка господняя
Вам подана для устрашения.
А д а м
Пожалуй, хватит на сегодня.
Благодарю за объяснения.
себе:
На радость ли, на горе нам
Взрастил свой плод волшебный сад?
Д ъ я в о л
Помочь страдальцам обездоленным
Весьма был рад.
9
Речами Дьявола смущённый,
Адам под яблоней один,
Своей судьбы не властелин
Сидит. И ум его смятённый
Далёк от щебета сирин.
Как божий замысел понять?
Куда он жизнь людей итожит?
И, если яблоко сорвать,
А ада нет, то, как он сможет
Их за проступок наказать?
Похоже, Дьявол был логичен,
И прост, и откровенен был.
Умел подать себя прилично
И мысль примером подтвердил.
Сидит Адам в тени под кроной.
Сидит ни весел, ни угрюм.
И ум его, неискушённый,
Интригами неизощрённый,
Объят тревогой трудных дум.
10
Появляется Ева.
Е в а
О чём задумался Адам?
Какой заботой озабочен?
Взволнован ты. И бледен очень…
А д а м
Ну что ты Ева..
Е в а
Между прочим
Я это вижу по глазам
Какую б выдумать забаву?
Развеять и возвысить душу.
А д а м
Здесь, Ева, был сейчас «лукавый»
И, право, нам не до игрушек.
Е в а
Его ты видел? Страшен он?
А д а м
Он не подходит для парада.
Увидишь – не потянет в сон!
Нам обсудить всё это надо.
Е в а
Ты в нём почувствовал обман?
Услышал слово лицемера?
А д а м
Мне дар провиденья не дан.
Но, в общем, он внушает веру.
Он - божий враг. Заинтересован
Сорвать любой его зачин.
Тому немало есть причин,
Но я не тем заинтригован.
Он утверждает – ада нет!
Что он придуман для острастки!
Е в а
Но это сумасшедший бред!
А д а м
Что наш Господь сгущает краски.
Нам представляет интерес:
Не поддаваясь, мысли чуждой,
Понять – зачем бы ад был нужен,
Когда б нас не создал Творец?
Мы – просто прихоть увлечения,
Плоды увлекшейся руки.
Но прихоть – дело настроения,
Она могла и не придти!
Давай отбросим ложный страх
И вглубь веков откроем веки:
Что знали там о человеке,
О его будущих грехах?
Никто! Ничто! В небытии
О нём была сама идея.
Так для какого же злодея
И кто мог ад изобрести?
Хоть Бог и Дьявол в вечной ссоре –
Самих себя не могут жарить.
К тому же этот «крематорий»
Кому-то нужно качегарить.
Допустим – Бог не на словах
Повергнул Дьявола силищу, -
Он должен сам пилить дрова,
Носить и складывать в кострище.
А он, ты знаешь, устаёт.
Через неделю будет «в мыле».
Вся свита ангелов не в счёт –
Они сожгут тотчас же крылья.
Но если б, как-то на жаровню
Сам Бог, случайно, угодил –
Ему всё бесово сословье
Вовек не пожалеет сил.
И если мыслить в этом плане,
Логично будет подытожить:
Бог рисковать с огнём не станет!
А Дьявол – созидать не может!
Е в а
Адам, похоже, мыслью светлой
Твоё чело сейчас освечено.
Конечно, нет этого пекла!
И нам , теперь, бояться нечего!
Скорее яблоко сорви!
Сорви их два, Адам, обоим.
А д а м
Не Ева, друг мой, погоди,
Нам много рвать плодов не стоит.
Одно иль два – не всё равно:
Ответ хоть как держать придётся.
Но, если мы сорвём одно,
Нежадность, может, нам зачтётся.
Взглядом выбирает яблоко,
Замечает подлетающих ангелов.
Сорвать не стоило б труда.
Да поздно. Вроде ненароком
Летят два ангела сюда –
Ревизионным божьим оком.
11
А н г е л
Как о своей душе печётся
О ваших душах Ваш Творец.
Он проявляет интерес:
К тому, как Вам в раю живётся.
Он мнит: забыли Вы о Боге,
Предали забытью «наказ».
И мысль о дьявольской подмоге
Теперь одолевает Вас.
Вы тщитесь встать с Богами вровень,
Забыв про глиняную плоть,
Забыв, что Вы рабы по крови,
Что Ваш Владыка есть – Господь.
А д а м
Не держим умысла плохого.
Е в а
Мы в чистоте храним «наказ».
А д а м
Святое божеское слово
Всегда живёт в сердцах у нас.
Что может зрить господне око,
О чём его душа болит?
Он обвиняет нас в пороках?
А н г е л
Пока он это только мнит.
В т о р о й а н г е л
Коварный Дьявол был у Вас?
Е в а
А разве Богу неизвестно?
В т о р о й а н г е л
Вопрос Ваш, Ева, неуместный.
А д а м
Он нам явился первый раз.
В т о р о й а н г е л
Он Вас смутил?
А д а м
Он нас смущал…
Е в а
Но мы своё имеем мнение…
В т о р о й а н г е л
Забудьте всё, что он сказал,
Всё это просто совращения.
А н г е л
Одним Богам известно всё.
Им жизни высший смысл известен.
В них голубая кровь течёт,
В других – лишь розовая плесень.
В т о р о й а н г е л
И всем нам, голову склоня,
Ходить под ним, одним, Всевышним.
Е в а
Бояться адова огня.
И не дышать – чего б не вышло…
В т о р о й а н г е л
Вы, Ева, шутите опасно…
Е в а
Не уберечься от Судьбы.
И промолчу, так всё напрасно:
Коль мы презренные рабы.
А д а м
Коль Рок предписан Высшей Волей,
Тут хоть шути, хоть не шути –
Нельзя добиться лучшей доли.
И худшую не обойти.
после паузы:
Оставим шутки в стороне.
Мы здесь «наказ» блюдём послушно.
Соблазнам грешным равнодушны
Не только днём, но и во сне.
В т о р о й а н г е л
Твои слова богоугодны,
Они – не промысел врагов.
А Еве нужен душ холодный
Для освежения мозгов.
А н г е л
Довольно слов. Довольно прений.
Не будем в домыслах витать.
Осталось только сосчитать
Плоды на яблонях.
В т о р о й а н г е л
Чтоб тени
В Вас не осталось намерений:
Есть эти чудные плоды,
Пить горький сок людской беды.
А н г е л
Чтоб не навлечь большого гнева,
Не троньте их, Адам и Ева.
Ангелы улетают.
12
Е в а
Такая выпала досада!
Всё повернулось коромыслом.
Проверен каждый угол сада.
И каждый плод, увы, описан.
после паузы
Ты что Адам, молчишь, как камень?
Что будем делать? Предлагай.
Они вернутся в сад с мешками
И унесут весь урожай.
Я, может быть, ещё б терпела,
Когда бы всем так суждено.
Но, чтобы всё Мария съела…!
Сорви хоть яблоко одно!
А д а м
Я за себя боюсь не очень.
Решил, что будет – то и будь.
Но, если ты того же хочешь –
Потом об этом не забудь.
Пускай решение подсудно,
Но, верно, так хотел и Бог…
Давай в согласье обоюдном,
Запретный перейдём порог.
Срывает яблоко.
Вот этот плод. Он весь лучится
Томленьем чувственных святынь.
Прими его и стань царицей,
Достойной зависти Богинь.
Вкуси его и будь отныне,
Душе мятущейся моей,
Не равнодушною рабыней,
А страстью дышащей Богиней,
Мадонной, первой из людей.
Потомки дальние поймут ли
Причины нашего стремленья?
Возможно вечные мученья
Мы предрекаем, сей минутой.
Поймут ли ужас страшной меры
Нам обусловленной за грех,
Что счастье чувственных утех –
Для нас не символ высшей веры.
Мы объявляем свой протест
Творца чудовищной причуде,
Пусть мы не Боги, пусть мы люди,
Но мысли нам присущ венец!
Не может с рабством примириться
Вселенский Разум, как ни кинь.
Прими же плод и стань царицей,
Достойной зависти Богинь.
Е в а
Надкусывает яблоко,
Возвращает Адаму.
Вкуси и ты, Адам, мой рыцарь,
Единственный и верный друг.
Пусть стану я тебе царицей,
А ты мне – царь и мой супруг.
В высоких помыслах едины
Переживём и боль, и грусть.
Я буду верной «половиной»,
Всегда! Во всём! Клянусь!
Вместе съедают яблоко.
13
Читатель мой, не будь так строг,
Прости героев сей поэмы:
Они грешны. А ты бы смог
Быть выше их? Могли бы все мы?
Прости и будешь сам прощён:
За мысль и блуд – был в коих грешен.
Ведь верно, был и ты влюблён.
И в страсти не был безутешен.
Оставим их в раю сейчас
Одних, неопытных, влюбляться.
Влюблённым чужд сторонний глаз,
Они его будут стесняться.
Под наблюденьем праздных глаз
Какое сердце пламенеет?
Они же, скажем без прикрас,
Коснуться страсти не умеют.
Они не смогут рассказать,
Какие чувства испытают,
Им нужных слов не подобрать,
Они их , попросту, не знают.
Волшебный плод им в кровь вольёт:
Любовь и страсть, восторг смятения,
А всё, что там произойдёт,
Представит нам воображение.
Любовь их ночь соединит.
И лишь холодное светило
Увидит, что и как там было…
И тайну свято сохранит.
Ему лишь только, беспристрастно,
Принять увиденное смочь.
Ни потому ль луна и ночь
С тех пор встречают праздник страстный?
А мы попробуем представить,
Посредством разнозвучных слов,
За далью минувших веков,
Как удалось им свадьбу справить…
Когда испробованный сок
Вдохнул взаимное влеченье,
На них нахлынуло смущенье
За наготу, что дал им Бог.
Они нимало огорчились,
Приняв «запал» не тем концом.
И разошлись, и «стыд» прикрыли
Случайным фиговым листом.
На время скрылись, кто куда.
Но дню пришёл на смену вечер.
И сок волшебного плода
Неотвратимо свёл их к встрече.
Они вернулись в свой альков,
Ещё холодный и бесстрастный.
И каждый был вполне готов
Постичь предел черты опасный.
14
Как описать осуществление
Мечты – в желаемую явь?
О, ты меня, воображение,
На этой встрече не оставь.
И ты, святое вдохновение,
Мой слог, неровный, вслед веди,
От первых ласк прикосновения
К тому, что будет впереди.
Веди меня, мой слог несмелый,
К восторгу наших нежных чувств:
Когда уста, касаясь уст
Влекут вослед и тело к телу.
Когда божественный огонь,
Из тленья возгораясь в пламя,
Стирает грани между нами,
Стесненья разрушает бронь.
Когда Великое Начало
Рождает Жизнь на грешном ложе,
Презрев и ум интеллектуала,
И глупость, нашу с вами, тоже.
Какие подобрать слова,
Где взять такие выражения,
Чтоб не кружилась голова,
Не возникало раздражения.
Читатель мой, не будь так строг
К сюжетной линии поэмы,
Кратчайшая из всех дорог –
Не ближний путь вглубь нашей темы.
Сюжетный план определён
Не прихотью пера поэта,
/хотя нескромно тщится он,
считать себя творцом сюжета/.
Тогда – в давно минувший миг –
Сюжет вели вперёд амуры.
Вели его не напрямик –
В обход возможной конъюнктуры.
Цвела созвездиями ночь.
Луна в мерцании их блистала.
/Она – земли родная дочь –
и в рай в то время забегала/.
Тревожный в воздухе настой
Висел над садом и альковом.
Он был, как будто, заколдован
Истомой сладкой и хмельной.
Цвела созвездиями ночь.
Луна, бесстрастная, блистала.
Чтоб дать себя им превозмочь,
Всё замерло и замолчало.
В рай воцарилась тишина.
Ничто её спугнуть не смело.
Страсть трепетала в них и млела
Томленьем нежности полна.
Был напряженьем воздух пьян,
Напоен и объят тревогой…
Теперь бы мне вина стакан.
Кому не жаль – то ради бога.
15
Адам был, в общем, реалист.
Он знал: для них не будет сводни.
И поступал, как оптимист,
Ведомый волей не господней.
Он понимал: момент настал,
Нужно активное начало…
И тронул гибкий женский стан.
И сжал его. Она молчала.
И сжал ладонями лицо –
Стеснились чувственные губы.
Но Еве не казались грубыми
Прикосновения его
Он гладил золото волос,
Запутал шёлковые пряди.
У ней, в глазах, стоял вопрос,
Жгла томность в девственном наряде.
Любовь, по существу, проста.
Она не требует науки:
Сомкнулись в поцелуй уста,
Сплелись в объятьях жарких руки.
И плотно к стану стан приник,
Смешались бронзовые груди,
И стал, вдруг, немощным язык,
И Вечный Зов узнали люди.
Порывом ласки вдохновенные,
/не напрягая интеллект/,
Нашли все точки эрогенные
И ощутили их эффект.
Он мял соски её груди.
Он прикасался, трогал, гладил…
Вжимался в то, что впереди…
Что не умел – всё делать ладил…
Где он предел? – любовным ласкам?
Как можно их живописать?
Какие слову выбрать краски,
Чтоб прелесть чувства передать?
О страсть! Ты безраздельно властвуй!
Под силой косной не томись.
Любовь одной души, прекрасная,
В другой, прекрасной, растворись.
Пылай естественный накал
В порывах страстного стремленья.
По сути – это вдохновенье
Превыше всех других начал!
Гори, гори огонь желаний!
Тревожь, волнуй воображение…
Восторгом чувственных лобзаний
Взрывайтесь струны напряжения!
О ты, прекрасная минута,
Яви нам каждый миг лицом…
Не дай, случайно, перепутать
Начало чудное с концом!
Был лёгкий стон… О Боги, где Вы?
Падите пред мгновеньем ниц!
Невинность нежной, юной Евы
Узнала мощь упругих мышц…
Обои, в жгучем напряжении,
Горячий ощутили ток…
Один исток- -другой исток
Ласкал в объятьях обновления.
Восторгом близости палимы,
Отдали плоть стихии чувств.
Тела их, в сладостных прижимах,
Венчали страсть лобзаньем уст…
А ночь цвела созвездием светил.
В сиянии их луна блистала.
Она, бесстрастная внимала
Душой холодной, жаркий пыл.
А ночь своим путём стремилась.
А ночь созвездьями цвела.
Ах, если б ночь остановилась!
Ах, если б вспять пойти могла!
Ах, если б утра проблеск алый
Не предвещал им судный день!
Не набежала б грусти тень
На рай, тревожный и усталый.
Но день придёт. И их Творец
На них обрушит бурю гнева.
Ни потому ль любви венец
Так сладок Вам, Адам и Ева?
Ни потому ли так мятётся
В сердцах Ваш брачный ураган?
И в каждой капле крови бьётся
Свой огнедышащий вулкан!
О, ты прекрасен чудный миг!
И кто тебя познал – тот славен!
И всякий, кто тебя постиг,
Не может быть судьбой оставлен.
Блистай холодная луна!
/хранительница тайны рая/.
Не с тех ли пор ты так бледна?
Не знал никто. И я не знаю.
16
Поутру лучик золотистый
От солнца путь к ним проложил.
Сверкнул росою серебристой
И у алькова закружил.
Забрался в спутанные пряди
Их струйно льющихся волос,
Ресницы Евины погладил,
Пощекотал Адаму нос.
Поцеловал их губ румянец,
И, как дитя, и резв, и мил,
Исполнил шаловливый танец
И сон людей благословил.
И побежал вперёд, играя,
Весёлой резвостью звеня,
Вдохнул восторги в звуки рая,
Настроил их на гимны дня.
За ним всё жаркое Светило,
Неся сверкающий венец,
Свой благородный лик явило
Всему, что сотворил Творец..
Ушли полночные печали
И вязкий сумрак изнемог.
Но безмятежно люди спали.
Их сон был крепок и глубок.
Их сон был ночи продолжением,
Им неги узнанные снились:
Любовной страсти впечатления
Толпою яркою теснились.
Их существа, желаний полны,
Уж в новой нежности витали.
Её томительные волны
Им души спящие ласкали.
А на алькове их, усталом,
Притих желаний новых рой.
Улыбка мягкая блуждала,
Храня супружеский покой.
17
Меж тем, когда влюблённых милуя,
Ожил благословенный край,
Посланцы Бога, златокрылые,
В саду собрали урожай.
И, недостачу обнаружив,
О том доложили Творцу.
По его гневному лицу
Прочли грозящий людям ужас.
И, за прощенье падших ратуя,
Толпой упали перед ним.
Но он, как каменная статуя,
Во гневе был неумолим.
Лазурью убрано пространство.
В сиянье дня блаженный рай.
В беспечной дрёме этот край.
Здесь благо всё и постоянство.
Местам сим чужды ложь и стыд,
/точней – чужды были доныне/.
Здесь верно всё одной святыне, -
Здесь пред Владыкой всё дрожит.
Здесь – всё одним желаньем дышит.
И, в целом, рай тому уж рад,
Чтобы Владыка с Мира-крыши
Не обратил сюда свой взгляд.
И вот теперь… О ужас, право!
Спешат невесомые спицы.
Сам Саваоф на колеснице
Явился в рай – чинить расправу.
18
Ах, тот блажен, кто крепко спит,
Когда Вселенский дух немеет.
Кто, страх презрев и ложный стыд,
Во сне мечты свои лелеет.
Кто, испытав однажды страсть,
Сумел презреть все муки ада,
Кто испытал блаженства сласть –
Тому жалеть о том не надо.
Тем, кто за ночь одну такую,
Готов отдать все блага рая, -
Я буду петь, как петь могу я,
И слабый дух свой преклоняю.
19
В среде у брачного алькова
Предгрозовой повис накал.
Сойдя с походного покрова
Владыка свиту прочь услал.
И, в размышлении одиноком,
Недюжинный напрягся ум.
И на челе его высоком
Поплыли тени трудных дум.
В покое сна свои творенья
Он разглядел. Но гнев не стих.
На лицах было вдохновенье,
Какого не вдыхал он в них.
Улыбка мягкая блуждала
По исцелованным устам,
Лицо у каждого сияло
Сияньем свойственным Богам.
Он ощутил в душе тревогу
Пред озареньем спящих лиц,
Познавших трудную дорогу
Прозренья чувственных границ.
Всё, осознав, подумал вслух он:
С любой суди их стороны,
Но формами и силой духа
Они ему теперь равны.
Он выше их лишь тем, что может
Им ограничить жизни век.
И может вовсе уничтожить,
Чтоб рай не полнил человек.
Так мыслил грозный небожитель.
И утихал. И шёл в запал.
А Дьявол – злой его ревнитель –
За ним незримо наблюдал.
Когда святое возмущение
До грани распалило пыл, -
Он, без особого стеснения
Явившись, с ним заговорил:
20
Д ь я в о л
Будь славен ты, Владыка Мира,
Будь славно всё, тебя округ.
Какая сила синь эфира
Покинуть вынудила, вдруг.
Какая боль, души мучитель,
Мрачит пресветлое чело,
Что в эту райскую обитель
Владыку Мира привело?
Ужели, о Творец, ужели,
Язык мой вымолвит не враз,
Твои создания посмели
Нарушить строгий твой «наказ»?
Всё низкопробное коварно…
Но верь мне, я тому не рад…
Б о г
Тебе ли так судить вульгарно
Тобой же совращённых чад.
Ты знаешь, как на самом деле
Они святой блюли «наказ».
С противным умыслом не смели
На яблоки положить глаз.
Ты лицемер! И эти вздохи,
И эта лесть твоя, таят
Издевки подлого пройдохи,
Души коварной чёрный яд.
Ты их поссорил с небесами,
/прими мой горький комплимент/.
Ты их смутил. И этим самым
Испортил мой эксперимент.
Д ь я в о л
Да, я коварен. Добродетель
И яд души не совместить.
Но не подлец! Ты сам свидетель:
Я им не мог ни стать, ни быть.
Пускай слыву я лицемером.
Но в чьих глазах? За что слыву?
Кто добродетельным примером
Мне мог бы стать? – я не пойму.
Давно свободный от идиллий,
Не нахожу ни в ком кумира.
В моей душе давно остыли
Зачатки и к добру, и к миру.
Пускай слыву я лицемером, -
Я принимаю. Даже рад.
Но и твоей души заряд
Живым представился примером.
Б о г
Ну, ну, скажи, какое «варево»
Ты приготовил мне теперь.
Уж коль начал – так договаривай…
Д ь я в о л
И доскажу. Других не мерь
Своим сомнительным аршином.
Уверен: - он не беспристрастен.
Мне рисоваться нет причины.
К несчастным я не безучастен.
Вот ты стоишь у изголовья
Людей, на муки обречённых,
И, злясь беспечности влюблённых,
Разгневан их святой любовью.
Ты станешь их судить. Ты – волен.
Ты на расправу скор и смел.
А людям? Им – какой позволен
Для оправдания предел?
Под сенью вечного блаженства,
Веков теченью неподсуден
Гнетёшь другие совершенства,
Томишься радостями буден.
Такой сомнительный расклад
В морали – суть твои софизмы.
Ты их паденью даже рад.
Ты рад концу их райской жизни.
Им жребий загодя отмерен.
Ты, отдавая свой «наказ»,
Предвидел всё и был уверен,
Что будет здесь, в раю, сураз.
Ты был уверен с изначала,
Ты с изначала точно знал:
Какой под звёздным покрывалом
У них получится финал.
Тебе всегда приятно было:
Судить, наказывать, прощать,
Чтоб на твоём челе светила
Фемиды праведной печать.
Жестокий ум всегда ласкали:
И тяжкий стон, и горечь драм.
Молящейся души печали
Тебе приятны, как бальзам.
И вот теперь ты снова рад.
Но я – не меньше торжествую:
Ты, за грехи, пошлёшь их в ад.
Они мои! И я ликую!
Б о г
Мой «друг» предельно откровенен!
К набору этих «милых» слов
Добавь ещё: - что я надменен,
Что я ни Бог, а чёрный Гений,
Но даже с этим добавлением,
Не будет мой портрет готов.
Добавь: с отменным постоянством,
Творю я зло, его лишь сею.
Моё величие и чванство
Терзают Мир. Над ним довлеют.
Что мною созданные чада –
Ко мне признанием не блещут,
Что предо мной, пред страхом ада
Уничижительно трепещут.
Ты знаешь, что такое власть?
И что такое жажда власти?
Пред ней – ничто влюблённых страсть.
Пред ней – ничто другие страсти.
А знаешь, что такое лесть? –
Её губительная сладость?
Сравниться с ней лишь может месть,
Её сомнительная радость.
И, знаешь ли, мой супостат,
Как скромность убивает слава?
Едва ли есть сильней отрава,
Перебери их все подряд.
А знаешь ты елей молитвы,
Её душемертвящий дым?
Ты не оставишь поле битвы,
Но подло склонишься пред ним.
Когда вдыхаешь поминутно
Страстей порочных аромат, -
В душе настой тревоги, смутный,
В уме – презренья желчный яд.
Веками действия пороков
Терзали мысль мою и дух:
Душа познала зло уроков,
Привык к фальшивой лести слух.
Я стал не прежним. Признаю.
Я стал жесток. Не отрицаю.
Бальзамом ложь молитвы пью.
За благо лесть воспринимаю.
Не признаю ничей укор.
/а ты позволил сто укоров/.
Людей, неверных, ждёт позор.
И ты – виновник их позора.
Я – абсолют! Вопрос – закрытый.
Я право силы торжествую!
А демагоги сибариты –
От моей данности воруют.
Уйти от кары невозможно.
Запомни, « умник от огня»,
Господня воля непреложна!
Ничтожно всё, что вне меня!
Д ь я в о л
Твой культ велик. Он необъятен.
Но неразборчиво всеяден…
Б о г
А твой – мне просто неприятен.
Он откровенно безобразен.
Он, как напущенная «порча»:
К чему коснётся – поражает.
Поистине преступна почва,
Что семя зла собой питает.
И вся среда, вокруг, преступна,
Что за спиной его поносит.
По существу же, в явь и купно,
Им непрерывно плодоносит.
Достойна гневного презренья
Твоя зловещая проказа.
Но я привык, без удивленья,
Воспринимать её всю сразу.
Д ь я в о л
Ну, это давний твой расклад…
Отдай моё в мои владенья.
За твою речь я им мученья
Могу умножить во сто крат.
Б о г
Какой отъявленный злодей!
Как нагло перспективу крутишь!
Так знай: ты в ад моих людей
Принципиально не получишь!
Д ь я в о л
О, несравненный, ты прекрасен
Умом! И совестью отличен.
Но этот шаг не очень ясен.
И, согласись, он не логичен.
Где принцип – каждому своё?
В нём воле каждого преграда.
Грехи их – торжество моё!
Отверженной душе награда.
Их души больше не твои.
Им божья недоступна лира.
Отдай их мне. Они мои.
И я уйду отсюда с миром.
Б о г
В жестоких мерах упрекая
Меня, к проступкам моих чад,
Ты требуешь отдать их в ад
Из светлого блаженства рая.
Но, позволительно спросить:
Те ядовитые упрёки,
И оскорбленья, и намёки,
Как должны понятыми быть?
Ты погубить им хочешь жизнь.
Ты хочешь им теперь, обоим,
Явить свой мерзкий вандализм
И обратить их плоть в жаркое?
Достойно бдений подлеца:
Готовить всем интриги-сети.
Но справедливость шельму метит –
Ты расшифрован до конца.
Д ь я в о л
Ты ошибаешься, Творец.
Не всё впопад, что говорится.
С тобой никто не согласится,
Что я законченный подлец.
Допустим: я – дерьма не краше.
Но разве в том моя вина,
Что для меня проклятий чаша
Тобой наполнена сполна.
Несу её, не зная срока,
Через несчётные века.
Но знаешь ты: мою жестокость
Всегда вела твоя рука.
Проклятья жребий безысходен.
В твоих руках концы узла.
И потому, я не свободен
При выборе добра и зла.
Я зло творю твоею волей.
Я должен их сварить в огне,
/хоть горько будет видеть боль их/.
Отдай их в ад. Отдай их мне.
Б о г
Ну, полно. хватит горячиться.
Мне слушать, право, недосуг.
Я совершу им строгий суд.
А чем он может завершиться?
Сказал бы я, да верь словам:
Теперь уж, и не знаю сам.
21
Вот Ева юная проснулась.
Стряхнула сонной неги лень.
Мелькнувшей мысли улыбнулась.
Вошла сознаньем в новый день.
Увидев спящего Адама
И раздражённого Творца,
Сообразила: будет драма –
Начало райского конца.
С искусством наших дам, не хуже,
Плести семейных кружев вязь,
Предупредить сумела мужа:
Какая грянула напасть.
Чтоб время выиграть немного,
Противный умысел смешать,
Сказала, обращаясь к Богу:
Е в а
Как Вам не стыдно наблюдать
При свете дня нагую грешность!
Меня стесняет этот взгляд…
При этом встала и поспешно
Надела «фиговый» наряд.
И утверждая право дамы
Вопрос к себе предупредить,
Сама спросила Бога прямо:
Е в а
Господь, Вы нас пришли судить?
А д а м
И, если так, скажите сразу:
Велик ли обвинений груз?
Б о г
Вы не исполнили «наказа».
Е в а
Познанья был велик искус…
Б о г
Что был «искус» я лучше знаю!...
Вот наступили времена…
С древнейших пор обитель рая
Так не была осквернена!
Как Вам не стыдно! На постели
Огонь страстей в Вас совесть сжёг.
Как Вы могли? Как Вы посмели
Запретный преступить порог?!
А д а м
Как велика господня воля, -
Так для людей непостижима.
Мы – Ваши винтики, не более
И Вашей волею движимы.
Нет, мы «наказа» не забыли,
Но Вы не вправе нам пенять:
Где было взять духовной силы –
Соблазну противостоять.
Что Вам причуда – людям бремя.
Итог – лишь для бездушных новь.
Теперь вполне настало время
Благословить нашу любовь.
Б о г
Да… Здесь взошли не те посевы…
Ты говоришь с чужой подачи.
Мне интересно знать: а Ева
Не мыслит, как ни будь иначе?
Е в а
И Ева точно так же мыслит.
Она суть рабскую постигла.
Как разумели – так и вышли,
Туда, куда нас перст Ваш двигал.
Что Вы посеете – мы косим.
Во всём послушны воле Вашей.
За послушание мы просим:
Благословите счастье наше.
Б о г
Нет, ты послушай их, о небо!
Они смеются, безусловно!
Коль не пойму – чтоб Богом не был:
Как грешным быть и невиновным?
Мы рассуждаем беспредметно.
А это всё – одни слова.
Извольте отвечать конкретно:
Я Вам какой «наказ» давал?
А д а м
Не трогать яблоки…
Б о г
Вот то-то!
Вот так бы сразу отвечали.
А д а м
Но Ваша нам, зачем забота?
Не есть мы их не обещали…
Б о г
Ну…, Ваша мысль, как тёмный лес.
Она бессмертье в гроб загонит.
Вы тонете в трухе словес.
Е в а
А может и ещё кто тонет…
Мы помним, как же – Ваш «наказ» -
По строгости – куда уж строже!
Но как-то он, послушных нас,
К согласию не расположил.
А д а м
Вины своей не видим в том,
Что съёли плод. К чему напасти?
Но мы бесспорно признаём
Безвинный грех любовной страсти.
Е в а
Да, этот грех мы признаём.
Но нет вины «грешить» с любимым.
За что мы чашу кары пьём?
За что, скажите, мы судимы?
Б о г
Вы, оба, богово терпение
Терзать большие мастера.
Вам нужно бы просить прощение
За грех содеянный вчера.
Есть в Вашей логике проказа,
Я ей нимало удивлён:
Вам недостаточно «наказа»,
Коль Вами не был признан он?
А что, если моё проклятие
Не убедит строптивых чад –
И я, без Вашего согласия,
Направлю Вас обоих в ад?
Оно не будет убедительно?
Поймётся миленьким подарком?
Весьма бы было удивительно
Узнать ответ: что Вам не жарко!
Е в а
Но ада нет…
Б о г
Вот козни Дьявола:
Стоишь на гибельном краю
И, с явной дерзостью лукавого,
Порочишь веру в честь мою!
А д а м
Мы божий крест несём безропотно.
Скажите, наша, в чём вина?
Ведь знали Вы: в умах неопытных
Сам Дьявол сеет семена.
Мы не научены умению
Дать рост лишь добрым семенам.
Вы это знали! Тем не менее
Помочь не захотели нам.
Б о г
Я присылал к Вам херувимов.
Советы их могли послушать…
А д а м
Слова их пролетели мимо
В людские не проникнув души.
Б о г
Я вижу: в дерзком каламбуре
Вы без конца блудить готовы.
Согласно судной процедуре
Последнее даю Вам слово.
Предупреждаю: спесь умножит
Вину и тяжесть наказания.
Спасти от пыток ада может
Позор любви и покаяние.
Е в а
Адаму.
Я за тобой, не разбирая,
Пойду хоть в самый ад, Адам!
Богу.
Ни за какие блага рая
Любовь к супругу не предам!
А д а м
Еве.
Решила ты – и я спокоен.
Вопросом выбора не мучусь.
Богу.
Я буду чувств жены достоин,
Какая бы ни вышла участь.
Б о г
Не внемля здравому рассудку,
Вы пьёте грешной страсти пламя.
О как легко, как будто шутку,
Вы взяли дьявольское знамя.
Оно Ваш слабый ум туманит.
Оно – ничто, мираж манящий.
От страстных мук тела устанут,
А чувства сердца преходящи.
Восторги чувств не бесконечны.
Они спадут, как клочья пены.
Забудьте страсть любви навечно
И я прощу Вам грех измены.
Е в а
Восторги чувств… Одно мгновение
Их торжества – уже награда!
В них сладострастья упоение
И любящей душе услада.
Мы - за душевную приветность.
Наш дух влеченьем одержим…
А д а м
Ни за покой, ни за бессмертность
Своей любви не предадим.
Б о г
Итак, в бессовестной гордыне,
Вину и милость отрицая,
Вы предпочли свой блуд, отныне,
Беспечному блаженству рая.
Вы предпочли протест смиренью.
Вы навлекли на рай позор.
Вы отвергаете прощенье.
Вас не пугает приговор.
Вы не страшитесь преисподней.
Едва подняли взгляд от пыли -
Уж всё узнали о свободе,
Уж волю Бога осудили.
Вы взяли дьявольскую руку,
Чтоб с благодарностью пожать.
А он Вас изощрённым мукам
Сегодня требует предать.
Вас изжигают страсти скверны.
И я его понять готов:
Что муки ада соразмерны
Вине содеянных грехов.
Ваш жребий брошен. Он ужасен!
Он – откровенье Ваших уст.
И, всё же… Этот миг прекрасен!
Он – торжество высоких чувств!
Он призывает к снисхождению
К тому, кто духом не блудлив.
И я к Вам, люди, терпелив
И справедлив в своём решении.
На первый случай – всё прощаю!
Пусть страсть волнует вашу кровь.
И жизнь дарю Вам, и любовь.
Но… изгоняю Вас из рая.
Порывам вашей страсти внемля,
Я разрешаю Вам – любитесь.
И, если обживёте землю,
Сколь захотите – столь плодитесь.
Вас тяготит веков инертность,
Их нескончаемое время.
Там это тягостное бремя
Укоротит земная смертность.
Вы, здесь в раю живя, не знали,
/от тайн любви ограждены/,
Что у любви, как у медали,
Есть две различных стороны.
Одна из них – вся боль экстаза,
Вся трепет тела в страстных муках,
Вся блеск сияния алмазов,
Вся торжество венчальных звуков.
Другая – тусклый блеск эмали,
Вся – прозаична и пошла,
Вся – средоточие печали,
Коварства, ревности и зла.
Отныне Вам познать дано:
Иную быль, иные зелья…
Но знайте – сладкое вино
Приносит тяжкое похмелье.
Там, на земле – кошмар лесов.
Борьба за жизнь в морской пучине.,
Морозных стужа полюсов
И жажда вечная пустыни.
Там торжествует грозный рок.
Там твари силой силу давят.
Там – тот владыка, кто жесток.
Жестокость силы жизнью правит.
Там к твари тварь влечёт инстинкт.
Самцы за род кроваво бьются.
И самки, выждав драчный спринт,
На право сильных отдаются.
Там Вам предстанет страшной мерой
Расплата за проступок свой.
Любовь покажется химерой
И рай – несбыточной мечтой.
Перед лицом стихии грозной
В Вас может слабый дух сломиться…
Но, помните: ещё не поздно
Предать любовь и повиниться.
Е в а
Я пронесу любовь до гроба!
А д а м
До гроба буду я влюблён!
Б о г
Тогда долой на землю оба.
Ангелам.
Несите их из рая вон!
22
Творец смотрел и очи хмурил,
И смутный чувствовал недуг,
Когда в пространственной лазури
Ватага златокрылых слуг,
Его велению согласна,
Несла людей в иной предел…
-------------
И глухо Дьявол прохрипел: -
«Ты не отдал их мне напрасно».
07.08. 1980 г.
26.11. 1980 г.
Изменения - январь 1990 г.
