поспешно погибавших в славных битвах,
и в дедах сразу числили богов,
не ведали о брюках и о бритвах,
книг не писали, пели в унисон,
фольклором слог и память развивая,
детально толковали каждый сон,
порой весь день на это убивая,
вели подсчёт не детям, а стадам,
считали душу неким выделеньем,
давали зуботычины рабам
и называли это управленьем,
поскольку против сильных гневный слог
препоручали маскам, а не лицам,
питались постным мясом, а жирок
курили беззаботным олимпийцам,
свой полис чтили словно пуп Земли,
при мысли о неведомом немея,
но научились строить корабли,
чтоб разом, по примеру Одиссея,
сорваться и за тридевять земель
лететь на лодке – жест отнюдь не робкий
(при этом разбавлять водою хмель –
не по-мужски, и здесь закрою скобки)…
постольку нам античность не понять
умом аршинным, не призвать к ответу
(в Венере, как в России, есть и стать,
и жопа полная, а рук-то вовсе нету),
поскольку их алфавит – наш почти
(плюс «ша» и «ща» да пара странных знаков),
мы к слову «демократия» почти-
тельны вполне, то вывод одинаков
для нас и них: кто в белом – тот рулит,
досуг проводит в игрищах и неге
и не считает драхмы и рубли.
А прочие мечтают о побеге.