опять в висках навязчивое "если б".
сплин... и, чужой оплачивая счет,
надменное "уже" садится в кресло,
где только что куражилось "еще".
всё дремлет от предзимнего наркоза.
сутулый город стал ничтожно мал.
а если бы тогда?.. а вдруг не поздно?
сейчас!.. куда же номер записал?
картечь из капель и седых горошин
пытается сказать, стуча в окно:
«У "если бы" – десятки... сотни прошлых,
и только настоящее – одно».
асфальт затянут тонкой амальгамой,
и муть стекла - размытая тетрадь,
где медленно стекает криптограмма,
которую никак не прочитать.
ищу. опять не то. в помойку ворох:
счастливый, но не съеденный билет,
письмо, пустая пачка "Беломора"...
зачем хранил ее десяток лет?
на откуп ноябрю столетний мусор,
всё некогда бесценное, всё то,
что не было ни грузом, ни обузой
и разделяло жизнь на "до" и... "до".
остывший город стал сегодня тиром,
везде палит безумная вода.
границы сослагательного мира
один звонок разрушит навсегда.
а рваный ветер, выводя рулады,
беснуется над скользкой мостовой
и смешивает нужное когда-то
с отпетою поэтами листвой.
бумажки, пластик и куски картона –
как всех эпох один апофеоз.
и мокнет в луже номер телефона,
записанный на пачке папирос.
.....
