Почти всё свободное время мужчина проводил в своём особняке, вдали от людей, ибо не любил вечную суету и шум, что царили на улицах городка.
Городок, где проживал поэт, вырос всего полвека назад вокруг большого угольного завода, что был открыт в этих краях указом короля и снабжал горючим материалом едва ли не всё страну. Тысячи рабочих поселились в новеньких домишках, а по соседству появились лавки, трактиры и даже больница.
Особняк поэта стоял на вершине холма, а главная улица городка, освобождаясь от домов и прохожих, вилась среди полей и садов, перемахивала через старинный каменный мост, поднималась по крутому склону и наконец, упиралась в ворота усадьбы. Дед нынешнего владельца особняка был обедневшим аристократом и оставил после себя лишь это поместье и небольшую сумму золотом. К тому времени, когда здесь в одиночестве остался молодой поэт, особняк порядком обветшал, в уютном дворе разрослись непролазной чащей розовые кусты, скрыв высохший фонтан, а бронзовые копья забора перекосились наружу, словно отгоняя своими остриями зевак, что в редкие праздничные дни забредали даже сюда с улиц городка.
Поэту недавно исполнилось двадцать пять лет. В столичном банке королевства лежали сбережения его рано умершего отца, а предприимчивые дельцы, нанятые поэтом, вкладывали золото в процветающие торговые компании. Изредка кто-то из них, в безупречном фраке и с тростью из чёрного дерева, появлялся в особняке, с недовольным видом пробирался сквозь дебри колючего кустарника к парадному входу, а затем убедительно доказывал поэту, что в этом году прибыль очень маленькая. И лишь пригрозив приказчикам увольнением, владельцу особняка удавалось добиться от них некоторой суммы, по праву причитавшейся ему.
Кроме поэта, в особняке жил его лучший товарищ – большая умная овчарка. По вечерам хозяин любил зажигать камин, садиться в уютное кресло и курить трубку, а пёс дремал у тёплого огня. В это время ему на ум приходили разные рифмованные строчки: их он с удовольствием записывал, превращая в довольно сносные стихотворения. В этом он находил смысл своей жизни. Иногда, если вдохновение не приходило, поэт спускался в полупустой подвал, некогда полнившийся дорогими винами, и выискивал в самых тёмных закоулках бутылку с южным нектаром.
Поэт был очень одинок. В городке у него не было ни друзей, ни знакомых – кроме разве что лавочника, у которого он покупал продукты и необходимые в быту мелочи. Напиваться дешёвого эля в трактирах вместе с рабочими ему было неинтересно. Городок был маленький, и здесь не было даже захудалого театра. Выпускалась, правда, газета, и изредка редактор соглашался опубликовать на последней странице аллегорическую поэму молодого поэта. Рабочим угольного завода нравилось читать о том, какой негодяй промышленник, что нежится на тёплых островах среди пальм, в то время как простой человек изнемогает от жары рядом с топками и задыхается от угольной пыли. Впрочем, поэту больше нравилось сочинять лиричные баллады о любви: в них неуловимым образом появлялись те девушки, с которыми он был некогда знаком. Это было нечасто, а теперь, в двадцать пять, мужчина отчего-то чувствовал себя совсем старым.
Днём он не любил смотреть в окна и опускал тяжёлые занавески, чтобы не видеть, как над недолговечной зеленью природы расползается облако чёрного дыма, испускаемого заводом. Когда начинался ливень, небо каплями дождя очищало воздух и сбрасывало всё это вниз, обратно на головы горожан.
Лишь ночью, когда неясные звёзды проглядывали в небесной черноте, поэт подолгу смотрел в окна, с грустью думая о том, что жизнь проходит, а он так и останется один в этом мире.
Он, бывало, общался с девушками - иногда гулял с дамой теплыми летними вечерами. Но местные девушки не устраивали его широкую романтичную душу своей скучностью и излишней приземленностью. Многим же дамам города он сам казался излишне старомодным. Его романы могли порой длиться несколько лет, но по разным причинам все заканчивалось расставанием. Это приносило поэту боль. Но во всем этом он находил идеи для своих своеобразных творений, выходивших из-под пера только во время душевных мук. Именно в эти часы страданий к нему приходило состояние особого вдохновения, и все свои подлинные чувства он выражал в стихах, где они на веки запечатлялись.
Одиночество было для него важнейшим источником вдохновения, а оттого, считал поэт, он обречён пребывать в нём до самой смерти. Ведь иначе исчезнет из его жизни всякий смысл, а это едва ли будет лучшим. Из боли и переживаний рождались стихи и поэмы, а из печальных воспоминаний появлялись образы для его произведений. Это был замкнутый круг, и не было на земле сил, способных разорвать его…
Однажды, отрыв из-под груды опилок в винном погребе чудом сохранившуюся бутылку, поэт поднялся в свою любимую каминную залу и, бросив псу целую баранью ногу, устроился поудобнее в своём кресле. Вино сорокалетней выдержки быстро затуманило разум, однако мысли его по-прежнему обращались вокруг такой горестной судьбы творческого человека.
- Для чего я живу? – проговорил он. – Жизнь есть одна лишь боль. Даже давешний грязный пьянчуга из трактира был счастлив любить и быть любимым, но он всю свою жизнь утопил на дне бутылки. Однако за что же я заслужил это одиночество?
Поэт вздохнул. Верный товарищ, не отрываясь от мяса, умными глазами глядел на хозяина, внимательно слушая его полные горести речи.
- С каждым днем я старею, все меньше и меньше девушек общаются со мной, все они любят мои стихи, но ни одна никогда не полюбит меня самого. Они играют моими чувствами, они используют меня, тратят мои деньги, но никогда не любили. К чему все это? Они использовали мою доверчивость. Я покупал им дорогие подарки, а они требовали еще и еще... Они не подарили мне свою любовь, как бы я не упреждал их желания. Отчего поступают они со мной хуже, чем с какой-нибудь собачонкой. Почему того купца в нашем городе любят больше, чем меня? Чем я хуже его? Если бы я мог, я отдал бы всё это лишь за один миг любви… – говорил он про себя, глядя на кипу листов со своими стихами.
Вдруг зашипели разом языки пламени в жарком камине, превращаясь в диковинных алых змей. Клубы серного дыма вырвались в пространство залы, а пёс неожиданно заскулил и забился под рассохшееся фортепиано в углу. А затем перед поэтом, взиравшим за этим чудом безо всякого выражения на бледном лице, появился виновник сей свистопляски. Камин неожиданно притух, комнату заполонили чёрные тени, то неясные и слабые, то принимавшие плоть и обличья странных людей в ещё более удивительных одеяниях. И одна из теней не исчезла вместе с остальными, а выросши перед поэтом, обратилась высоким худощавым человеком в чёрном фраке. Глаза его сверкали из-под кустистых бровей вековой мудростью, но это была мудрость не та, что даётся путём долгих наблюдений за окружающим миром…
- Ты знаешь, кто я?
- Повелитель Душ, - кивнул поэт. Удивительное спокойствие овладело им. Он настолько не дорожил своей беспросветной жизнью, что не было страха перед самим Владыкой Тьмы.
- Верно, - улыбнулся пришедший, и его крючковатый нос хищным клювом изогнулся над костистым лицом.
- Зачем ты пришёл?
- А вот это плохой вопрос, - покачал головой ужасный гость. – Я прихожу, когда это необходимо.
- От тебя испокон веков не дождёшься чего-то действительно необходимого, - насмешливо бросил поэт. – Или ты за три тысячи лет впал в старческое слабоумие и решил творить добро?
- Добро, говоришь? – переспросил Повелитель Душ. – Я слишком велик, чтобы меня задевали твои слова. Разве человек будет обижаться на муравья, что укусил его своими крохотными челюстями. Он раздавит его, а может быть, даже не обратит внимания.
- И что тебе нужно от такого муравья, как я?
- Договор, - из-за спины гостя появился небольшой свиток. – Я возьму то, что нужно мне, а взамен дам тебе желаемое.
Поэт протянул руку и Повелитель Душ сунул ему свиток. Когда мужчина развернул его, там не оказалось ни строчки.
- Это что? – поэт ткнул свиток едва ли не в лицо своему могущественному гостю.
- Это пустой свиток, - заметил тот.
- А что ты предлагаешь?
- Глупцы, которые не смогли распорядиться моим даром, прославили меня в веках как бесчестного и подлого обманщика, - сказал Повелитель Душ. – Но это их вина.
Он помолчал несколько мгновений.
- Ты больше не будешь одиноким. Но ты должен отдать мне свой талант.
Поэт ухмыльнулся.
- У меня нет никакого таланта.
- Условия озвучены. Ты знаешь, как подписывать договор.
- Я не буду одинок? – переспросил мужчина. – Ты обещаешь это мне?
- Если сомневаешься, возврати мне свиток! – хозяин невольно бросил взгляд на бумагу – там проступили написанные замысловатым почерком две фразы.
- А зачем тебе мой талант? Как же прежние условия?
- Твоя душа мне не нужна, - лукаво подмигнул Повелитель Душ. – Она и так попадёт ко мне когда-нибудь. А вот твой талант может пригодиться.
- Каким образом? – недоумевал поэт.
- Владелец одной из столичных газет, которую читает каждый второй в королевстве, обязан мне своим креслом. Со страниц этой газеты я мог бы говорить напрямую с миллионами людей. Но у меня не те таланты…
Пока гость говорил, поэт стянул со стола перочинный ножик и выпустил каплю крови на свиток, что держал в руках.
- Если бы всегда так скоро, - улыбнулся Повелитель Душ. Разорвав свиток пополам, он протянул одну часть поэту. А потом чёрным клубом извернулся под потолком каминной залы и исчез. Огонь вновь горел ярко и тепло.
Проснувшись наутро в своём кресле, поэт удивился тому, к каким странным снам приводят терзающие его разум мысли. Вот только лёгкая боль в пальце привлекла его внимание. Он стремглав выпрыгнул из кресла и в глаза ему попался странный разорванный свиток, что покоился на столе. Мужчина прочитал кусок фразы «… в полночь».
«У меня ещё есть время до полуночи!» - пришла мысль.
В этот день он даже не выходил во дворик подышать воздухом. Весь день он сочинял. И когда старинные часы отбили двенадцать ударов, поэт держал перед собой уже законченную поэму. Произведение было великолепно. Редактор, к которому он зашёл, чтобы показать своё творение, задумчиво произнёс:
- Знаешь, никто ещё не догадывался сделать главным героем Повелителя Душ. И как только к тебе пришла такая мысль…
- Или не решался, - усмехнулся поэт. - Ты напечатаешь?
- Что ты! Это надо везти в столицу, в главную газету королевства…
Редактор дал ему нужный адрес.
Так и случилось, что первая газета страны публиковала его поэму по частям на протяжении целого месяца, а потом поэту пришли десятки писем от издателей. Книга с его поэмой была издана даже за границей.
Впрочем, больше ничего он не смог писать. Странное дело, никаких новых идей не появлялось. Всё, что он по старой привычке вечерами пытался сочинять, оказывалось таким набором рифмованных штампов, что результат вызывал отвращение даже у самого автора.
Спустя месяц поэт решил продать свой особняк, в котором ему стало скучно. Быть может, причиной было то, что он посетил светлую столицу, наведался в несколько театров и даже побывал в качестве гостя на званом обеде своего издателя.
Большую часть сумм, вырученных от продажи поэмы, он положил в банк, а к оставшемуся золоту прибавил то, что ему дали за особняк, и приобрёл маленький дом в столице.
Знаменитый поэт, написавший пусть одну, но необыкновенную поэму, стал желанным гостям во многих знатных домах столицы. Но особенно много он бывал у своего издателя, распространявшего его книгу теперь уже в иных странах. Старик сделал его своим помощником в типографских делах, а главное - познакомил поэта со своей дочерью, весьма красивой особой. Вместе с ней мужчина ходил в театр и на роскошные балы, постоянно затеваемые кем-то из знакомых. Девушка неустанно восхищалась талантом поэта, и вскоре без памяти влюбилась в него, так как мужчина был весьма хорош собой. Ей было невдомёк, какую цену заплатил он, чтобы наслаждаться идиллией любви.
Меньше чем через год они объявили о своей помолвке, а затем обвенчались. И глядя на священника в дорогой, обшитой золотом рясе, поэт подумал о том, что Повелитель Душ не так уж и плох.
Иногда, впрочем, приходили к нему иные непрошеные мысли: да, у него теперь была семья, работа, и он стал частью сложной столичной системы, таким же, как и все остальные, но что-то не давало ему покоя, словно бы он перестал быть самим собой…
Прошло много лет. У поэта родился сын. В это же время его старый свекор оставил своё издательство, доверив все дела любимому зятю. Он не уделял много времени своему сыну, нанимая вместо этого лучших воспитателей и учителей, а потом отдал его в элитную гимназию. Деньги поэта дали возможность его сыну выучиться в лучшем университете столицы, после университета он стал купцом и быстро разбогател, не прибегая к помощи родителя, женился и перестал навещать отца с матерью.
А жена-красавица старела вместе с ним, и любви к ней поэт уже не чувствовал. А как человек, она не была интересна ему никогда. Он все чаще стал ходить на сторону, и в конце концов расстался с женой.
Престарелый поэт пытался найти новую любовь, оставив семью. Дочери его друзей преклонялись перед его талантом, ведь его поэма за тридцать лет стала считаться уже общемировым достоянием. Других интересовало богатство.
В конце концов мужчина выбрал в жёны одну из своих молодых пассий, и вновь первые годы упивался любовью. Однако новая жена так и не родила ему детей, а спустя совсем немного времени лишившийся уже сил и молодости поэт стал ощущать какую-то жуткую пустоту. Годы шли, и даже деньги не радовали старика. Молодая супруга изменяла ему, а престарелый ловелас и сам частенько захаживал к другим дамам. Но даже самая привлекательная из них не в силах была заполнить эту ужасную пустоту.
В большом поместье поэта на озёрах за пределами столицы был обширный винный погреб. Он сам в былые годы увлечённо заполнял его лучшими сортами вин. Некоторые экземпляры поэт привозил из своих долгих поездок в иные страны. И сейчас, на склоне лет, седой старик приказывал слугам разжечь камин в своём кабинете, запирался там и весь вечер проводил в хмельных грёзах. Но даже вино не могло до конца заглушить ту бездну, что была в его душе.
Поэту казалось, будто он лишился чего-то важного, но уже не помнил, что это. И однажды, опустошив три бутылки красного вина, он закричал в потолок, расписанный фресками:
- Ты обманул меня, Повелитель Душ! А, молчишь! Прячешься, да! Ну, где же ты?
И вновь, как в молодости, предстал перед ним могучий гость, всё в том же облике сухощавого человека с ястребиным носом.
- Ты хотел любить и быть любимым, - укоризненно сказал пришедший. – Но в договоре не было слова «счастье». И в следующий раз внимательно читай, прежде чем тревожить меня по пустякам!
- Договор! – вскричал старый поэт вслед исчезающему гостю. – Я разрываю договор!
С этими словами он вытащил из самого тайного сейфа пожелтевший обрывок свитка и бросил его в камин.
- Пока вторая часть у меня, ты не волен это сделать! – прогремел гулкий голос под сводами кабинета.
- Ах так! - прошептал старик, глядя на обуглившийся клочок бумаги. – Он схватил со стола стопку лежавших там для рассмотрения чужих рукописей, потом перевернул на себя стеклянную лампу. Горючее масло растеклось по его богатому сюртуку, впитываясь в ткань. Он с яростью бросил лампой в Повелителя Душ, но тот исчез, оставив после себя лишь бесформенный клуб серного дыма, быстро рассеявшийся; остатки масла разлились по полу.
Скрипя зубами от ярости, старый поэт сунул в огонь стопку бумаг, а потом поднёс огонь к себе. Огонь сразу же перекинулся на одежду старика, затем на паркет дома и дорогие занавески.
Было ли это проделками жестокого дьявола, или же старика защитил небесный ангел, о котором он ни разу в жизни не задумывался, только огонь не успел убить его. Когда горящий поэт с воплями носился по кабинету, внутрь ворвались слуги и выплеснули на него содержимое огромного аквариума с экзотическими рыбками. Каждая их этих рыбок стоила больше годичного жалованья слуги. Даже не пытаясь тушить стремительно разгоравшийся пожар, старый слуга вытащил обгоревшего старика на улицу, но дом спасти не удалось. Особняк сгорел вместе со всем его убранством.
Обожжённого старика положили в лучший госпиталь столицы. Молодая жена ни разу не пришла навестить его. Между тем, наняв ловких банкиров и судей, она лишила полумёртвого старика практически всего состояния, воспользовавшись его полной беспомощностью.
Искалеченный, беспомощный, одинокий, всеми покинутый старик умирал на больничной койке. Большинство девушек, ухаживающих за больными, невольно опасались страшного старика, чье лицо и тело было в жестоких ожогах, и старались скорее от него отделаться, и только одна девушка из бедной семьи, была ласковой и доброй к несчастному поэту.
Они подолгу разговаривали, и старый поэт находил эти беседы довольно интересными, чего не было ни с одной из его жён. Она не видела в нём ни бывшего красавца-богача, ни безобразного от бесчисленных шрамов старика. Эта новая девушка ценила в нём только его душу. Оттого им вместе было так интересно. А когда поэт выздоровел, то попросил руки у этой доброй девушки. Он полюбил её.
Поэт и его супруга на остатки былого богатства купили себе маленький домик за пределами шумной столицы. У старика родилась чудесная дочь от третьей жены. И как же был рад он, когда в возрасте пяти лет девочка стала придумывать стихи. Пусть это были рифмованные детские строки, но в ней старик разглядел тот самый талант, которого лишился сорок лет назад. И счастье, коего он так долго добивался, наконец заглянуло в его душу своими тёплыми глазами. Ибо Творец, вопреки своему падшему слуге, дал возможность старику исправить свою ошибку и воспитать дочь замечательной поэтессой.
В соавторстве с Владимиром Заплетиным