Заброшенное кладбище. Глава 5 (Повесть)

Прошедшую ночь я спала просто замечательно – меня не мучали тревожные кошмары или неясные видения. Я вскочила засветло в отличном настроении и верила, что день будет удачным. До завтрака оставался час. Покидать дом раньше было бы не вежливо, поэтому я с нетерпением ждала, когда придёт время утреннего приёма пищи.
За мной в столовую пришли Поль и Арендт. Юноша выглядел не очень хорошо и постоянно сдерживал желание зевнуть. Доктор же был свеж и бодр, как всегда. Выяснилось, что в самом начале дня он делал дыхательную гимнастику. Мне бы его волю!
Мы уселись за стол и Ханна принесла еду. Причём всё тоже самое, что и вчера – овсянку и яичницу. Я сильно удивилась этому, но старалась не показывать своего недоумения. Бедный Поль – постоянно есть одно и то же. Впрочем, он завтракал довольно спокойно и в конце на его тарелке ничего не осталось.
Когда трапеза была закончена, я на всякий случай уточнила у доктора:
– Могу ли я воспользоваться вашим экипажем? Совсем ненадолго.
– Да, конечно. Сегодня я целый день работаю дома. Нужно сверить расчёты и контрольные показатели по моему препарату.
После этого мы отправились на перевязку и по её завершении я решилась задать вопрос, который беспокоил меня за завтраком. Но раз во время него нельзя говорить, так и быть, удовлетворю любопытство сейчас.
– А ваш брат? Строгий распорядок дня для всех, только не для него?
– Увы, – убирая медицинские принадлежности обратно в шкафчик, подтвердил Арендт, – мне трудно воздействовать на Лорана. Он словно сам по себе. Когда-то мы даже конфликтовали по этому поводу, столько копий было сломано. Но в данный момент я выбрал тактику нейтралитета: каждый живёт собственной жизнью и старается не портить её другому.
Я понимающе кивнула и отправилась по своим делам. Взяв виски и накидку, я забежала в конюшню, где застала Шарля за кормлением лошадей.
– Доброе утро, – почти пропела я. – Пожалуйста, отвезите меня ещё раз на кладбище.
Стоило видеть его удивлённые глаза. Судя по вытянувшемуся лицу старика, мои действия не поддавались никакому объяснению.
– То, старое, заброшенное, – добавила я, предугадывая его возможный вопрос.
– Хорошо, – тем не менее невозмутимо буркнул он. – Сейчас подготовлю повозку.
Выйдя наружу, я улыбнулась ясному солнышку, освещаещему землю. И погода сегодня прекрасная. Какой контраст по сравнению со вчерашним мрачным днём!
Кучер довольно быстро снарядил экипаж и через пятнадцать минут мы уже приехали к месту назначения. Я схватила мешок с бутылкой и отправилась в сторожку. Она оказалась не заперта и, постучав, я смело вошла внутрь.
Конечно, сторож ещё спал. Причём довольно крепко. В хибарке стоял плотный запах пота, буквально резавший глаза, и меня словно ветром вынесло наружу.
Я решила пока сходить на могилу тёзки – вдруг мне ещё что послышится. Но когда я замерла перед захоронением, ничего не произошло. Растерянно поозиравшись вокруг, я вернулась назад в сторожку.
Преодолев брезгливость, я легонько толкнула мужичка в спину и окликнула:
– Эй! Просыпайтесь.
В ответ он отвернулся к стене и захрапел ещё громче. Я оглянулась и с грустью осмотрела комнату, но, похоже, здесь отсутствовала обычная вода, которой можно было бы окатить этого пьянчугу. Единственная стоящая на покосившемся столе бутылка содержала остатки дешёвого джина.
– Вставайте же! – более громко крикнула я и затормошила мужчину.
Наконец, он снова повернулся, поднял веки и уставился на меня. Сторож с трудом вспомнил, зачем я пришла, и начал медленно подниматься.
– Как мы и договаривались, я принесла вам виски. А вы обещали рассказать мне про Изабеллу Конрой.
Упоминание об алкогольном напитке взбодрило мужичка. Тут я заметила, что он спал в той же одежде, что и ходил днём. Впрочем, не мудрено – в его хибарке было довольно прохладно, а маленькая печка грела еле-еле.
– Виски, – сторож повторил зацепившее его слово.
– Да-да, – нетерпеливо подтвердила я. – Ну же, поднимайтесь.
Он медленно встал и, приглаживая жидкие волосы, без умысла дыхнул в мою сторону перегаром. Я инстинктивно отпрянула в другой конец халупы. Мужичок доковылял до стола и, запрокинув голову, выпил остаток джина.
– Где виски-то? – оглядываясь, спросил он.
Нехотя я вытащила бутылку из мешка и передала ему. Сторож стал разглядывать её с сомнением:
– Что за хрень такая? Точно виски?
– Точно. Это самый лучший сорт в Валлории, «Плэмберс», – повторила я фразу доктора.
– Не слышал о таком, – с подозрением заявил он.
«Неудивительно», – подумала я, а вслух сказала:
– Теперь ваша очередь.
– Подожди, – мужичок открутил крышку грязными пальцами и, прищуриваясь, понюхал содержимое. – Ещё надо распробовать, что ты притащила. Не похоже на виски.
Моё сердце похолодело. Ведь этот нищеброд (о, я даже употребила новое слово из лексикона Лорана) никогда не пробовал изысканных напитков. Что, если такой вкус придётся ему не по нраву? Поди докажи, что я принесла нечто особенное. Он, небось, и читать не умеет…
Тем временем сторож осторожно плеснул глоток в рот. Замерев и не дыша, я следила за его реакцией.
– Ну что? – участливо поинтересовалась я, так как на лице мужчины не появилось никакой экспрессии.
– Непонятно, – заявил мой собеседник, вертя бутыль подрагивающими руками.
– Но это точно виски, – убеждала его я. – Просто другой марки, с которой вы не знакомы.
– Не торопись, – он поморщился и отмахнулся. – Надо вникнуть.
Сторож дотянулся через весь стол за немытой чашкой, выплеснул её содержимое прямо на пол и налил в неё напиток. Внутри меня всё кипело. Ещё минута и я взорвусь! Мужчина не торопясь глотнул виски и стал смаковать его во рту. Сжимая пальцы в кулаки, я еле сдерживала себя на месте.
– Распробовали? – нетерпеливо спросила я.
– Странный вкус, – покачал головой он. – На, сама хлебни.
Это было уже слишком! Я выхватила протянутую бутылку, но не для того, чтобы пить. Я высоко подняла её и пригрозила:
– Или вы рассказываете про ту девушку, или я сейчас её разобью. Клянусь, это не шутка.
Видимо, моя свирепость испугала сторожа. Он сразу встрепенулся и засуетился:
– Не разбивай! Расскажу всё, что знаю. Только про кого?
У него был такой покорный вид, что я сжалилась и поставила бутылку обратно на стол. Вселенная, дай мне терпения!
– Про Изабеллу Конрой, могила в самом конце по левой дорожке. Умерла шестнадцать лет назад.
Сторож растерянно моргал блёклыми глазами. Затем медленно начал чесать бородёнку, приговаривая:
– Изольда Ронкой… Изольда Ронкой…
– Да нет же, – перебила его я. – И-ЗА-БЕЛ-ЛА КОН-РОЙ.
Он непонимающе посмотрел на меня и запричитал:
– Что-то не помню такую. Точно на моём кладбище?
Я рванула к нему и потрясла за грудки:
– Вы обещали мне рассказать. Вспоминайте немедленно!
Мужичок закряхтел, однако, не сопротивлялся. Только я не могла долго находиться в непосредственной близости от его зловонного дыхания. Вот ведь проклятье! Но что мне оставалось делать?
– Так, – задумавшись на несколько секунд, скомандовала я, – выходите на улицу.
И сама же первая выскочила наружу. Сторож, накинув тулуп, послушно вышел следом. Мы отправились на могилу Изабеллы – моя последняя надежда заключалась в том, что увидев её надгробие, он вспомнит хоть что-нибудь. Потому как даже малейшая зацепка может привести к чему-то важному.
Мы дошли до ограды, и я жестом показала ему на место захоронения своей тёзки. Сторож потоптался вокруг и, кажется, на свежем воздухе его сознание стало проясняться.
– Да, припоминается, – радостно улыбнулся он, обнажая плохие зубы.
– Вы знали её при жизни? Кто её родственники? Где она жила? Кем работала?
– Ой, погоди, – взмолился мужичок и почесал в затылке. – Да, точно, помню её. Я ж тогда ещё молодой был, работал здесь с отцом. Тогда наше кладбище находилось, так сказать, в расцвете, ведь оно почти в черте города. Всех у нас хоронили. И конторка собственная имелася. Продавали и гробы, и венки, и памятники – постоянно торговля шла. А теперь как оно…
– Давайте без ностальгии, – я прервала его поток. – Вы видели её при жизни?
– Да, конечно, – быстро подтвердил сторож.
И тут у меня закрались сомнения. Может, он просто всё путает или фантазирует, чтобы отделаться поскорее? Хотя, глядя на него, я подумала, что вряд ли мужчина отличался богатым воображением.
– Так я тебе по делу и твержу, – он немного рассердился. – Ейные же родители держали швейную мастерскую рядом со своим домом на Лесной улице. Вот совпадение, да? Лесная улица в Лесном городе.
Я глубоко выдохнула и снова вдохнула. Похоже, мне никогда не стать терпеливым человеком.
– И я пару раз видел её, местечко-то маленькое, – не замечая моей реакции, продолжал рассказ новоиспечённый информатор. – Симпатичная девка такая. Потом, на похоронах говорили, что она отравилась чем-то. Даже следствие шло. Только ничего не разобрали.
Сторож прервался и сплюнул в сторону. Затем продолжил:
– Одна у родителей была. Как те горевали! Мать каждый день сюда на могилку ходила, разговаривала с ней. А через год и сама усохла. От печали, видать. Её похоронили уже на новом кладбище, на выселках. Отец затем одинёшенек сюда наведывался, старенький, с палочкой. Иногда гляжу в окошко – за весь день никого нет, а он ковыляет. Но и тот, кажись, лет пять назад помер. Больше родственников ихних и не имелось.
В моём горле ком встал. Преждевременная смерть тёзки и горечь её родителей задели меня за живое.
– Где они примерно жили на Лесной улице? – оставался шанс, что я могу пообщаться с соседями, раз родных у Изабеллы не осталось.
– Ты что, – отмахнулся мужичок. – Как раз пять лет назад там все домишки снесли и построили санаториум. Место хорошее, рядом с лесом. Жителям, стало быть, выплатили компенсации. Так что люди разъехались оттуда кто куда.
Я судорожно думала, какую ещё информацию возможно получить от служителя кладбища. Неужели он уже выложил всё, что помнил?
– Где она работала?
– Прислугой, но у кого – и тогда не знал, – мой собеседник развёл руками. – О, кстати! У неё ж жоних имелся.
Это меня приободрило. Он-то, надеюсь, жив-здоров и сможет что-то рассказать?
– Как его зовут? Где живёт? Как выглядит?
Сторож оторопел:
– Ну ты и спрашиваешь. Он всего два раза здесь был. На похоронах и потом через месяц, словно попрощаться приходил. В военной форме. Стало быть, уехал. С тех пор ни разу не приезжал или я не видел. Имени его не скажу, мы с ним на брудершафт не пили. Но такой – лет двадцать пять, росту среднего, лицо обыкновенное.
Я вздохнула. С такими сведениями далеко не уедешь. Бывший жених – уж ни его ли я должна найти? Как выйти на военного без имени и особых примет? Сейчас ему должно быть около сорока. Наверняка, женился, раз больше не приходит. Да и если найду? Сказать: мне некий голос велел вас разыскать и привести? Мол, что-то давно вы не навещали могилу своей бывшей невесты.
Уже из отчаяния я спросила:
– Почему на памятнике вишнёвое дерево? Что оно означает?
Мужичок поднял глаза к небу, закусил губу и помотал головой:
– Вот чего не знаю, того не знаю. И правда, зачем тут вишня? Это же не сад, здесь мёртвое тело в гробу лежит…
Опечалившись, я поняла, что мама была права. Какой ерундой я занимаюсь! Хотя, что мне ещё делать? Надо ехать в библиотеку, найти новые ноты для работы. Моя жизнь заключена в нашем бродячем театре, а не в поисках смутных призраков прошлого.
– Ты чего пригорюнилась? – сторож заметил мой расстроенный вид, когда мы уже пошли обратно. – Зачем тебе она? Ты ей кто?
– Никто, – тихо призналась я.
– Заходи почаще, а то мне бывает скучновато, - раздухарился он. – Например, могу отвести к склепу покойной дочки мэра и рассказать много историй про неё…
– Спасибо за помощь. До свидания, - развернувшись, я направилась к выходу.
«Зачем сказала ему «до свидания»? – рассердилась я и твёрдо пообещала себе, что больше не приду сюда, даже если в моей голове будут всякие голоса.
Всё ещё разочарованная, я села в карету и попросила Шарля отвезти меня в библиотеку. Мы медленно ехали, а я не могла остановить свой внутренний диалог:
– А что ты ожидала услышать? Что она была певицей в театре, как и ты? Что и тебя ждёт такая же судьба – умереть молодой?
– Не знаю.
– Или что ты – её перевоплощение?
– Не знаю.
– И «найди». Кого найди? Родители умерли, жених уехал воевать. И если он жив, зачем ему возвращаться сюда спустя семнадцать лет?
– Не знаю.
И тому подобное. Настроение резко ухудшилось. Мне опять захотелось забиться в какой-нибудь уголочек и плакать там по Гарольду. Будь он рядом, то сказал бы: «Изабелла, не трать время на глупости. Пой и радуй других. С нетерпением жду твоего концерта в Столичном городе».
Тут меня осенило. Ведь скоро мы будем гастролировать в столице, везде расклеят наши афиши. Он точно придёт. Я с радостью начала предаваться мечтам, как увижу его в первом ряду зрительного зала, как Гарольд вежливо постучится ко мне в гримёрку с огромным букетом роз…
Эти радужные фантазии приободрили мой дух. Нужно срочно выучить несколько красивых песен, чтобы впечатлить его.
Как раз в тот момент мы подъехали к библиотеке. Она представляла собой небольшой одноэтажный дом серого цвета.
– Спасибо, вы можете быть свободны. Я вернусь сама, – сообщила я кучеру и зашла внутрь.
Мне нравилось бывать в таких зданиях – здесь царила атмосфера тишины и размеренности. Время словно останавливалось, никуда не надо спешить, можно просто наслаждаться покоем и знакомиться с изданиями, в которых так много самой разной информации. Для среднего класса книги всё ещё оставались дорогим удовольствием – доступ в библиотеку был по платному абонементу.
Внутри помещения, разделённого на читальный зал и хранилище, было пусто. За одним из столов я увидела единственного человека - дядю Октавиуса, он пришёл даже раньше обговоренного часа. Наверное, ему не сиделось без дела в санаториуме. Я тихо подошла и села рядом.
– А, привет, – дядюшка чмокнул меня в щёку и продолжил разглядывать какие-то сборники с лупой. – Вот смотрю, чем богаты тутошние книгохранители.
– Есть что-то интересное?
– Да я только начал, – объяснил он. – Бумаженция от Драйзера очень помогла – без неё нам бы ничего не выдали, так как мы не местные жители.
Прямо перед ним на столе лежала целая кипа рукописных и печатных нот. Дядя пододвинул мне часть:
– Давай, выбирай новые песенки.
По очереди я брала тонкие сборники и пыталась про себя пропеть мелодии. Но где-то мне не нравились слова, где-то музыка пришлась не по вкусу, а в некоторых потрёпанных манускриптах невозможно было понять, что именно подразумевали авторы.
Вскоре появился библиотекарь – маленький, ниже меня, древний старичок с солидными седыми усами и пенсне на носу. Он притащил очередную кучу – оказывается, дядя Октавиус серьёзно его озадачил. Мы провели пару часов, знакомясь с материалами, и в итоге отобрали несколько пьес и песен, которые пообещали вернуть через пару дней.
Оставалась последняя пачка нот. Впрочем, мой энтузиазм уже иссяк, и захотелось пойти на свежий воздух – в библиотеке было душно. Но когда я проходила мимо стоек с книгами, находящимися в открытом доступе (всякое дешёвое, непритязательное чтиво), то заметила подшивку местного «Городского листка». Меня словно молнией ударило.
Я сразу же вернулась обратно к библиотекарю, сидящему за конторкой и составляющему каталог:
– Подскажите, есть ли у вас подшивки «Листка» шестнадцатилетней давности?
– Конечно, есть. Но не тут, а в архиве, – подняв удивлённые глаза, опешил служитель.
За этим архивом я была готова бежать на край света! Только содержит ли он подсказку?
– Где-то здесь? – требовательным голосом спросила я.
Библиотекарь насупился и скривил губы:
– Девушка, что за муха вас укусила? Разумеется, архив находится здесь. Где же, по-вашему, ему ещё быть?
– Где именно? – я нетерпеливо обернулась.
– В подсобном помещении, – объяснил старичок. – У нас редко кто спрашивает старые газеты.
– Пожалуйста, мне надо срочно ознакомиться с подшивкой, – я вцепилась в деревянное ограждение и чуть ли не перелезла на его сторону.
Нехотя библиотекарь поднялся и пошёл искать ключи. Я же не сводила с него взгляд.
– Хорошо, только ради доктора Драйзера. Идёмте, – смилостивился он и жестом пригласил меня пройти по тёмному коридору.
Оглянувшись, я увидела, что дядя по-прежнему сидел, закопавшись в нотах. Полчасика ещё есть! Мы пришли в изолированную комнату, заполненную плотно приставленными стеллажами с пожелтевшими газетами.
– Так какой период вас интересует? – переспросил старичок.
– Шестнадцать-семнадцать лет назад, – уточнила я.
Он медленно походил между полок, затем принёс стремянку и достал толстую подшивку, покрытую слоем пыли. Но я уже заметила, что это газета «Листок» нужной мне давности.
– Вы можете читать архивные издания только внутри. Их запрещено выносить куда-либо, – назидательным тоном произнёс библиотекарь не без некоторого удовольствия от собственной власти.
– Ладно, – согласилась я, заприметив около единственного окна столик и стул.
Старичок зашаркал обратно в зал. А я перевернула годовую подшивку ровно в середину, в то лето, в поисках дня моего рождения и смерти другой Изабеллы Конрой.
«Городской листок» выходил еженедельно и состоял всего из двух страниц. Первая была официальной – здесь публиковались послания мэра горожанам и королевские законы. Вторая страница являлась более развлекательной – тут размещали анекдоты, забавные происшествия, математические головоломки. Криминальная хроника встречалась редко – как я поняла, в небольшом городке практически отсутствовала серьёзная преступность. Пока я просматривала «Листки», то встречала информацию о конокрадах, рыночных воришках, а также о некоем так и непойманном бандите, грабившем прохожих по ночам.
Наконец, я добралась до нужной даты. В первым выпуске, идущем после неё, не было никакого упоминания об интересующем меня происшествии. «Впрочем, его может не быть совсем», – заявил мой внутренний голос. Но я продолжала тщательно просматривать все заметки.
Есть! В следующем «Листке» на второй странице шло короткое интервью с шефом полиции Фитчем Арком. В общих чертах он рассказывал о своём подразделении и сказал пару фраз, которые я ждала.
«– В Лесном городе очень низкий уровень преступности, почти нет тяжких причинений вреда здоровью или умышленных убийств, – заявил констебль. – Да, ходят слухи о странной смерти Изабеллы К. Но мы выяснили условия произошедшего, провели следствие, опросили родственников, подозреваемых и, пусть её безвременная кончина действительно кажется подозрительной, сейчас нет оснований полагать, что бедняжка стала жертвой злого умысла. Скорее всего, она умерла в результате несчастного случая - отравления неизвестным испорченным блюдом. К сожалению, наш местный судебно-медицинский эксперт не смог определить точную причину произошедшего. Для выявления полной ясности мы задействуем прибывающего к нам завтра столичного эксперта».
Я судорожно начала перебирать номера дальше, попутно чихая от осевшей на подшивке многолетней пыли. Что же сказал специалист из столицы? Только в следующих «Листках» по данному делу больше ничего не упоминалось. Как так? Я снова вернулась к исходной дате и с удвоенным вниманием медленно просматривала все заметки. Шли недели, месяцы, шеф полиции фигурировал в других статьях, но к делу Изабеллы К. он не возвращался.
Оставался последний в том году «Листок». Безо всякой надежды я просматривала издание – уже прошло полгода со дня смерти девушки. Наверное, и дедушка заждался. Лишь бы он не вышел искать меня на улицу, ведь я даже не предупредила его о том, куда отлучилась.
На второй странице газеты опять опубликовали интервью с Фитчем Арком. Судя по представленной информации, этот пятидесятилетний мужчина довольно добросовестно относился к работе. Мне было с чем сравнивать – в Туманном городе я познакомилась с местным констеблем Эндрюсом и столичным следователем Гарольдом. Ах, Гарольд… Только я хотела опять помечтать о нём, как взяла себя в руки и стала читать статью.
Она была довольно доброжелательной и предсказуемой. Шеф полиции в очередной раз утверждал, что общественная безопасность под контролем, преступности нет, раскрываемость растёт, служащие получили благодарности из департамента юстиции Столичного города. Но в конце интервью всё же затронули и волнующий меня вопрос.
«– Тогда, получается, единственным нераскрытым делом в этом году остаётся смерть Изабеллы К.? Кажется, мнение о нём должен был высказать столичный судмедэксперт?
– К сожалению, он тоже не смог определить причину смерти. Так что дело закрыто. Но, повторюсь, ни у кого не имелось причин убивать вышеназванную девушку. На основании этого, а также ввиду отсутствия прямых улик очевидно, что она оказалась жертвой событий некриминального характера. Даже её родители согласились с нашими выводами и следствие официально прекращено».
Я фыркнула, закрыла подшивку и задумалась. К сожалению, теперь я знала на своём горьком опыте, как проводятся расследования похищений (а стало быть, и других тяжких преступлений) в небольших городах. И это давало подсказку, кого мне нужно было найти.
Не бывшего жениха. А убийцу Изабеллы Конрой.