Шорох листьев, вкрадчивость дождей.
Чуть пересолила - пошалила.
Многое, и всё прощаем ей.
Кое-как укутываем раны
В пёстрые кленовьи лоскуты.
Тянутся трепещущие Анны -
Горенко, Каренина - в скиты.
Там, в едва протопленной землянке,
Так не хлопотливо: лишь бы кто
Выдумал меня не злом, не Анкой -
Скорбью в горностаевом манто;
Чёрной в горе - белою царицей,
Прячущей под сердцем благодать.
Осенью - под утро - сладко спится:
Зиму издалёка увидать,
Взбить перину, и, недолго маясь,
Прочего не помнить до весны.
Анны, спите, милые: сама я
Как-нибудь управлюсь, чтоб честны
Стали ваши ветхие обиды.
Да и я, ушедшая в октябрь,
Лето ваше челяди не выдам:
Пусть она, старательно кряхтя,
Ищет ваши сны, которым нету
Имени и воли. Вьюге - ныть,
Вспугивая бабьи полубеды:
Со спины - на многое годны.
А в глаза никто не смотрит нынче.
Там такая пропасть, что пропасть.
Осень это знает, вот и хнычет
В бас.
