что от меня давно ни строчки. Новостей
сейчас хороших нет, К тому же месяц третий
совсем не до того. Когда бы не Остейн,
походный лекарь, то сломался бы, наверно:
по швам расползся так, что стыдно самому.
Событиями даже штаб в тоску повергнут…
Об этом старикам ни слова – не поймут.
Поговорим по-светски лучше – о погоде.
Сначала на полях, охваченных войной,
блистали наши и казались чем-то вроде
на белом вытканных цветущих маков. Но
вмешался, к сожалению, проклятый климат:
мороз предвиделся в начале декабря,
а он ударил раньше - злой, неумолимый -
язвя над тем, что Бонапарт старался зря,
детально просчитав и минусы, и плюсы.
Один из минусов пополз внезапно вниз -
все лошади погибли,,, Мудрено не трусить,
когда запасов не осталось. Катаклизм.
Поход теперь не триумфальный - просто жалкий:
сто тысяч горемык, обряженных в рваньё,
котомки за спиной, в руках замёрзших - палки,
плетутся кто куда. И кружит вороньё.
Как будто армия вдруг превратилась в тени:
однообразный, еле слышный звук шагов,
скрипящий снег и стоны, стоны… Без сомнений,
такой расклад изрядно радует врагов,
попутно умаляя в нашу честь салюты,
былое братство по оружию. Увы.
Всё генерал Мороз разрушил, карты спутав.
От безнадёжности мне хочется завыть.
Но на войне как на войне… Хотя что будет?
Свалившийся колосс не подопрёшь плечом.
Прошу тебя – поставь свечу Мадонне в Лурде:
по всем приметам, император обречён.