Высокие скалистые отроги Горного массива, название которого затерялось где-то на обширном полотне географической карты, падали к самому берегу Водохранилища, и продолжались дальше под водой. Водоем обводила тонкая полоска берега, шириной метров пять-десять, плотно засыпанная курумом и пересохшей древесиной. Сразу за ней вверх по склонам поднималась стена кедрового леса, дикая и непроходимая. Вершины упирались в тяжелые тучи. Еще с самого утра они норовили окатить землю проливным дождем, но до сих пор висели неподвижно, так и не начав.
Когда построили ГЭС, уровень воды на реке поднялся на 200 метров. Несколько деревень и поселков ушли на глубину, а некогда цветущий в низине кедровый лес прогнил и поднялся на поверхность, и теперь плавал по воде обилием усохших топляков. Так появилось Водохранилище.
На берегу одного из глухих заливов, на месте которого когда-то стояло охотничье зимовье, находился одинокий, надежно спрятанный Кордон. Если заведомо не знать его местоположения, то можно так и не найти. На топографической карте он никак не обозначен, я проверял. Старый причал на понтонах, и деревянная избушка с баней – вот и все человеческое, что окружало меня посреди этих бескрайних, закрытых тайгой и горами краев.
2
Возможно, каждый путешественник, когда-либо смотревший на карту, находил там что-то особенное, место, в котором хотел когда-нибудь побывать. Это мог быть архипелаг островов где-то районе экватора, крупный оживленный мегаполис, забытый советский поселок на берегу Северного Ледовитого океана, и так далее. За точкой на карте следует воображение, рисует из тонких линий горизонталей, черных дорог, синих рек и зеленых лесов полноценный ландшафт. Следом за воображением приходит желание ехать.
Точек на карте у меня было несколько, и одна из них указывала на Водохранилище. Я выбрал это место, так как меня всегда притягивала труднодоступность территорий и их отрешенность от цивилизации. Троп и дорог туда не проложено, и единственный вариант там оказаться – дойти по воде на судне, или долететь по воздуху на вертолете. Нетронутость, первозданность, и сложность достижения цели заключают в них какую-то собственную уникальность, неоднородность, и рождают потребность там оказаться. И потом, глядя на карту, ты видишь отдаленную от цивилизации на сотни километров точку, и тебя окружает бесценный свод связанных с ней воспоминаний. Наверное, ради этого существуют бродяги, вроде меня.
На кордон я прибыл на катере. До этого ехал на машине через степь. Еще раньше меня зачислили в состав экспедиции, которая направлялась в центральную часть Горной системы для проведения там научных исследований. Меня взяли в качестве помощника, иначе бы я сюда не попал.
3
Приоткрыв деревянную дверь избушки кордона, я вышел на улицу. Было темно и прохладно, и по телу, одетому в шерстяную кофту и энцефалитный костюм, пробегала легкая дрожь. Вдалеке на востоке тянулась бледная полоса зари. На старых седых досках причала виднелись небольшие лужи – значит ночью прошел дождь.
Сегодня мы отправлялись дальше. Предстоял путь по воде в сторону устья, а затем долгий переход вверх по Реке по таежной тропинке, длиной в двадцать восемь километров. Поэтому мы проснулись еще до рассвета.
Перед отправлением следовало хорошо проверить снаряжение. Мой рюкзак был наполовину заполнен оборудованием. Собственно, моя роль и заключалась в том, чтобы помочь перенесли его к месту работ. Я перебрал вещи, взяв самое необходимое, то, что понадобится мне в течении четырех дней. Итак, в моем рюкзаке было:
Оборудование,
Спальный мешок,
Каремат,
Армейская плащ-палатка,
Теплые вещи,
Два ножа,
Два фонарика,
Личные принадлежности,
Походная посуда,
Запасная обувь,
Фотокамера.
Все остальное, включая продукты и медикаменты, взяли товарищи.
Завелась моторная лодка-каюк, нарушила спящую лесную тишину. Потихоньку отчалила от берега. Мы отправились в путь. Медленно пропадал из виду кордон, скрываясь за горным кряжем, а вокруг представала уже привычная глазу картина: ранее утро, дремлющий лес, полоса зари, и одинокая лодка посреди затерянного в горах Водохранилища. По открытому простору свистит ветер, от которого становится еще холоднее. Глубоко в трюме нахожу старый советский полушубок, одеваю. Сразу согреваюсь. Где-то рядом кричит и машет своими крыльями сокол – спешит на охоту.
В такие спокойные моменты дороги хочется лишь одного – чтобы они не кончались никогда. Пусть будет тепло в полушубке, пусть продолжает тянуть неизвестность, пусть неустанно меняются пейзажи. Пусть будет вечным зеркало Водохранилища, вечными длинные узкие фьорды, бескрайние степи, могучие недра тайги и тяжелые горные склоны. Вечный степной ливень, вечное таежное солнце. Необозримая картина, идиллия перемещения.
4
Тропа начиналась сразу с болотистого устья Реки, и уходила в глубокую долину. Устье было завалено насквозь просохшим кедром, одна половина которого голыми столбами поднималась из густой травы, другая мертво лежала на сырой земле. Это были еще одни необратимые последствия формирования Водохранилища. Но ради того, чтобы ГЭС создавала мегаватты энергии, оно должно было появиться.
По тропе мы шли полтора дня. Удивительно, но на протяжении всего маршрута, в заселенной медведями глуши, нам не встретился ни один медведь. Хотя другая группа, ушедшая вчера днем, рассказывала, как видела медведицу с медвежатами на противоположном берегу. Правда, это объяснимо тем, что медведь, если не голодный, сам будет искать способа избежать встречи с человеком. Идешь по тайге, а он уже заметил тебя по звуку или запаху, и обошел за километр. Но бывает, что не заметит, например, из-за шума реки. Тогда и случаются встречи.
Дорога проходила через три зимовья, построенных еще в конце тридцатых. Их сложили геодезисты, тянувшие через всю страну государственную сеть опорных пунктов. Теперь их посещали лесники и научные экспедиции. Зимовья были выстроены просто и надежно, как это можно было сделать посреди тайги, используя подручные инструменты, и выверенный веками опыт. У входа стояла железная печь - она препятствовала поступлению холода из дверей, и когда горела, внутри было всегда тепло, независимо от породы на улице. На противоположной стороне было вырублено окно, а возле него расположились нары. Такое же окно имелось на боковой стороне. Все зимовья, несмотря на свои небольшие размеры, примерно три на пять метров, были очень вместительны. Настолько, что в них при желании могло спокойно уместиться до тридцати человек. Так что нам, семерым, в них было более чем уютно.
5
Новый день на третьем зимовье начался с обычной предрассветной тишины, темноты и холода. Один из нас, чтобы хоть как-то ориентироваться в помещении, зажег свечу. Заиграло тусклое пламя, бросило на стены, печку, и на наши лица причудливые тени. Сижу, внимательно смотрю на огонь. Удивительно, как подобные вещи, дошедшие до нас из далекой древности, используются здесь не как украшения, а как предмет быта. Наверное, в простоте и гениальности и заключается их потребность в наше время. В то время, когда используются GPS навигаторы, ловящие радиосигнал из космоса, двигатели моторных лодок, мощностью в десяток лошадиных сил, современные спальные мешки, легкие и надежные, способные согреть даже в мороз. Кажется, что прошлое и настоящее здесь расположено где-то на одной линии.
Сегодня наша экспедиция начинала работу на участке. Я отдал оборудование товарищам, а сам, взяв фотоаппарат, отправился в горы. Хотелось посмотреть на них с высоты птичьего полета, так как густой лес скрывал всю видимость целиком.
Подножие удалось миновать довольно быстро, после чего я начал подниматься по крутому склону. Лес то и дело менялся голой курумниковой россыпью, потом начинался снова, и так до верхней его границы. Все время, с каждым метром набора высоты менялся пейзаж. Что-то открывалось на обзор, что-то наоборот пряталось за мощными складками рельефа.
Единственное, что я не учел тогда, так это то, что не взял воды. Сильно хотелось пить. Лишь за пару километров до перегиба удалось найти едва заметный горный водоток, капающий между камнями. Сорвал лист бадана, и использовал его как емкость. Попил. Сразу вернулись силы идти дальше. Снова стал подниматься по крутому склону, снова началась жажда. На этот раз водотока не было.
К середине дня я стоял на гребне. Здесь вид на долину раскрывался в своем наилучшем виде. Именно в таком, в котором он только мог раскрыться для того, чтобы показать пришедшему сюда человеку всю красоту и величие этих мест. Вокруг расположился Горный массив, со всем своим многообразием отлогих склонов, покрытых густой тайгой, редеющей к вершинам, каменистых седловин и перевалов, ручьев, кулуаров, висячих долин и цирковых озер, объединенных сложным образом в единое целое. Далеко внизу, извиваясь верткими излучинами, текла Река. Шумела, пенилась на порогах, убегала в далекую синеву в сторону Водохранилища. Оттуда, из этой синевы пришла наша экспедиция, и теперь весь наш путь был виден как на ладони.
Всю эту картину невозможно было ни описать, ни нарисовать, ни сфотографировать. Ее можно было увидеть, только оказавшись здесь, преодолев длинный путь и нелегкий подъем, дыша немного разреженным воздухом, чувствуя, как пробегает по телу холодный странствующий ветер, и палит июльское солнце. Только здесь можно было прочувствовать, что такое находиться в дороге, что такое быть путешественником, что такое быть свободным человеком. Именно ради этого состояния и зачинаются цели путешествий. Это и есть точка на карте.
6
На спуск я решил отправиться другим путем. Я собирался выйти к небольшой горной речушке, берущей начало с циркового озера. Но, как оказалось, это решение было ошибочным, которое только прибавило трудностей. Я затратил гораздо больше времени, пробираясь вниз по слишком крутому уклону, осыпающимся камням, и через плотные заросли кустарника. Идти было трудно, но и возвращаться уже не было ни сил, ни желания, ни времени. Оставалось только продолжать двигаться вниз, пока не начнется кедровый лес.
Где-то между кустов и камней послышался шум воды. Это была та самая небольшая речушка, которую я искал. Теперь можно было умыться и утолить застрявшую в горле жажду, мучавшую еще с самой середины подъема.
На зимовье вернулся под вечер. Товарищи уже закончили работу. Днем прошла группа, которая встретила ту самую медведицу. Она возвращалась обратно на Кордон. Мы же отправились в путь только на следующий день.
7
Снова передо мной затерянное в горах Водохранилище. Катер, монотонно стуча поршнями дизельного двигателя, неспешно тащит меня и товарищей обратно в сторону берега. Там нас будет ждать машина, которая повезет обратно домой через степь. Я расположился на корме, и молча, не отрываясь, наблюдал, как теряется водяной след от винтов, как пропадает из виду кордон в глухом заливе, как тянется тонкая лента берега и ползет к вершинам стена кедрового леса.
Снова мне хотелось лишь одного – остановить это мгновение примерно на вечность. Я не хотел покидать точку на карте, ведь она забрала немного меня самого. В финале таких путешествий всегда чувствуешь себя немного грустно, и к этому невозможно привыкнуть. Все там было: новые сюжеты, новые трудности, радость простым вещам, новые впечатления. Отступят все плохое и ненужное, останется та романтика, тот бесценный свод воспоминаний, который так ценится и так согревают вольное и живое сердце бродяги.