У меня оставалось немного времени, и я попытался оценить сложившуюся ситуацию. Невдалеке стояло ещё несколько посадочных модулей явно не из этой планетной системы. На них красовались коды Центра. Это значило, что дело ХL17е приняло новый, более серьёзный оборот, и теперь моя судьба, как и судьбы других людей, здесь уже не будет иметь никакого значения. Иначе столь высокие лица сюда сами не прилетели бы. Вдохнув грязный пыльный воздух, я вошёл в открывшиеся передо мной двери, хотя правильнее было бы сказать, меня туда «вежливо» втолкнул мой конвой.
- Ждите здесь, - сказали десантники с «Коалиции», усадив меня у входа в зал заседаний и передав под стражу другим людям, офицерам Центра. Через некоторое время двери лифта опять раскрылись, и в это помещение вошли те, кого я был очень рад видеть! Я увидел своих друзей из нашей экспедиции, они просто зашли и тоже стали ждать. Несмотря на окрики конвоя, я успел сказать им «43», на что Марк Карлен ответил мне «57». Когда он произнёс цифры, служившие паролем и ответом на разницу «100» минус «43», я понял — они готовы и не подведут меня.
Радуясь этому, я не заметил, как сюда же подошли и старшие офицеры из службы безопасности вместе с Михаэлем Рамосом. После их появления двери лифта открылись ещё раз, и из него вышло несколько десантников. Они вели Андрея Богданова, поддерживая его и помогая ему идти. Наши взгляды встретились, и я ещё раз убедился, что не ошибся в этом человеке. В его глазах была жажда борьбы, и взглядом он словно поблагодарил меня!
- Паркс, следуйте за нами, - мои мысли прервали офицеры Центра и, после дополнительного осмотра, ввели меня в помещение зала заседаний, о котором я даже боялся подумать! Оно показалось настолько огромным, что у каждого, впервые попавшего сюда, возникал резонный вопрос: реально ли всё, что он видит? Раньше я и не подозревал, что когда-нибудь окажусь в подобном месте. Привычное восприятие пространства здесь теряло всякий смысл, оно было изменено самой структурой этого помещения. Меня усадили на площадку на нижнем уровне, а вокруг спиралью поднимались другие. Я слышал, как наверху о чём-то говорили. Было ясно: там сидели люди, которые сейчас должны будут выслушать наши слова и вынести своё решение о том, что произошло на XL17е.
Когда глаза привыкли к освещению зала, я, наконец-то, увидел людей, решавших наши судьбы, а не их проекции в голографическом изображении, как это было ранее. Одни из них внимательно смотрели на меня, а другие, очевидно, забыв, что я сижу перед ними, о чём-то оживлённо беседовали друг с другом. Даже тут внизу я чувствовал, что там идут ожесточённые дискуссии и споры. Через несколько минут всё это уже стало раздражать меня. Было не понятно, сколько времени пришлось бы мне ещё сидеть перед комиссией, пока они обратят на меня внимание. Подождав для приличия ещё немного, я решил рискнуть и, собравшись с духом, первым подал голос:
- Алекс Паркс для разбора своего дела прибыл. Жду вашего слова.
- Ну, наконец-то! Перейдём к вопросу контрольной экспедиции XL17е. У вас, Паркс, судя по вашим отчётам и рапортам службы внутренней безопасности, на планете возникли проблемы, – не церемонясь произнесла женщина, которая, скорее всего, была председателем этой комиссии. Пренебрежительный тон, с которым ко мне обратились, едва не вывел меня из равновесия. Но я старался «держать себя в руках», понимая, где нахожусь, и, что от моих слов зависит не только моя судьба, но и судьбы других людей.
- Да, возникли. И не только в работе нашей экспедиции, но и у всей программы по изучению XL17е. Мы отправляли вам новые доклады о сложившейся ситуации. Как отстранённый начальник контрольной экспедиции, прошу вызвать сюда членов нашей команды, - ответил я.
- Все ваши сообщения мы получили и обязательно вызовем всех, кто нам потребуется. Для этого мы сюда и прилетели. Вам предъявляются серьёзные обвинения в неоднократном и грубом нарушении устава космофлота. – ответила председатель комиссии. - Все отчёты контрольной экспедиции мы уже изучили, но нам необходимо услышать ваше личное объяснение. Имейте в виду, Паркс, что от него зависит не только ваша судьба.
- Я дам его только после того, как будут выслушаны все свидетели по этому делу, - и от неожиданной своей смелости меня сразу прошиб холодный пот! Но всё-таки я сказал это и не зря! Это сработало!
Они снова начали о чём-то оживлённо переговариваться между собой. Через какое-то время в зал вошли офицеры из службы внутренней безопасности во главе с Рамосом, а вслед за ними ввели и Андрея Богданова. Внутренне я был уже готов к этому моменту. Выслушав показания этих офицеров и Рамоса, комиссия из Центра, в лице той же самой женщины, обратилась к Богданову с вопросом, которого я и ожидал:
- Вам также предъявляются серьёзные обвинения. Объясните причины, заставившие вас нарушить присягу и пойти на поводу того, что вы называете «видениями»? Вы же офицер, десантник, и вас учили, что не всегда можно верить своим глазам. Согласно присяге, вы обязаны подчиняться только приказам вашего командования, а не принимать решения в обход их или под давлением других лиц.
- Я действовал согласно своей присяге, которую давал при поступлении на службу. Там чётко и ясно сказано, что я обязан безоговорочно выполнять приказы и распоряжения, если они не приведут к гибели людей, которых мы защищаем, - ответил Богданов. Я поразился твёрдости и стойкости его духа. Стоило только на него взглянуть, было видно, как он борется внутри себя с сомнениями и болью от ранений. Всё же он был серьёзно ранен, когда дал мне возможность скрыться от Рамоса.
- Может, вы видели что-то? Или кто-то воздействовал на вас в те минуты? – спросила его председатель комиссии.
- Нет, ничего подобного не было, кроме того, что я увидел свою мать, умершую шесть лет назад по стандартному земному времени. Тогда, на базе косморазведчиков XL17е, я говорил с ней, но об этом я уже дал показания службе безопасности, - сказал он, умолчав о нашем разговоре у лифта.
- Расскажите, что именно тогда с вами происходило? – спросили его. И он, не задумываясь, ответил:
- Моя мать умерла шесть лет назад, но я увидел её там, и она со мной разговаривала. Я попросил у неё прощения за то, что не мог быть рядом с ней в последние минуты её жизни. И она простила меня, - ответил он. Продолжая говорить, он рассказал о том, как не мог простить себе, что когда она умирала, не мог быть рядом с ней, потому что находился в дальнем космосе.
Я боялся, как бы он не сказал чего-нибудь лишнего! Но я в нём не разочаровался. Он рассказал, как мы с Рамосом и их группой встретили Этту. Как «что-то», вжав десантников в стены отсека, легко могло убить всех нас, но почему-то этого не сделало. В тот момент он увидел свою умершую мать и разговаривал с ней. В зале заседаний воцарилась мёртвая тишина. Но через минуту стало слышно, как члены комиссии опять между собой о чём-то заспорили. Потом они вновь обратили своё внимание на нас.
- Дело Богданова о нарушении присяги будет рассмотрено в отдельном порядке нашей комиссией. Вы выводитесь из-под юрисдикции десантных подразделений. Вам предъявляются те же самые обвинения, что и Парксу. Вы также обвиняетесь в контакте первого уровня, не имея на это согласования и подготовки, - ответили они Богданову. - Ваши действия привели к ранению ваших же товарищей и к бегству арестованного из-под стражи службы безопасности. Вам понятна суть предъявленных обвинений?
- Да, - кое-как произнёс Богданов, он уже чуть ли не падал оттуда, где сидел. Десантники удерживали его, чтобы он не упал. Внезапно его стало трясти так, как будто его забила судорога. Видимо с ним тоже произошло что-то необъяснимое на базе косморазведчиков, подобно тому, что произошло со мной в квадрате М11, когда Этта взяла мою голову в свои ладони и проникла в моё сознание.
Я уже не мог молчать! Меня злило то, как эти люди могли так легко судить о том, чего они не видели и не знали!
- Разрешите обратиться к уважаемой комиссии? – спросил я, опасаясь, что мне не дадут такой возможности. Они снова несколько минут о чём-то оживлённо переговаривались между собой и, наконец, ответили:
- С вами, Паркс, будет отдельный разговор, но говорите! Мы слушаем вас!
- В тот момент Богданов выполнял на базе мои указания, и я, как старший по званию, приказал отвлечь от меня внимание Рамоса, – сказал я, полностью осознавая сказанное. - Он перестарался, не спорю, но этот человек не виновен в том, в чём вы его обвиняете! Он просто выполнял мой приказ. Прошу освободить Андрея Богданова от ответственности и беру всю вину за его поступок на себя! Это я приказал ему сделать на то, что он сделал.
Люди из Центра, которые до этого смотрели на нас, как на подопытных кроликов, замолчали и перестали спорить между собой. Андрея Богданова увели, а мне становилось не по себе. В мой разум начала внедряться инородная часть, которую я так и не мог понять. Она появилась после моей последней встречи с Эттой в квадрате М11. Похоже, благодаря ей, я начал видеть всё, что происходит в сознании других людей.
- Прошу вызвать членов нашей контрольной экспедиции XL17е, - попросил я, а между тем мне становилось всё хуже и хуже. Мне стало не по себе от понимания того, что здесь будут только говорить и говорить, и это не ускользнуло от внимания тех, от кого в данный момент зависела моя судьба.
- Паркс, вам плохо? Если да, мы можем перенести слушание по вашему делу, - предложила председатель комиссии.
- Нет, спасибо, я в порядке. Как бывший руководитель экспедиции, я прошу слова. Но выскажусь только после того, как вы выслушаете всех членов нашей группы, - попросил я. И, на удивление, мне ответили согласием, даже не совещаясь между собой. Это внушило уверенность, что мои дела не так уж и плохи, как могли бы быть. Теперь появился шанс объяснить комиссии то, с чем человечество столкнулось на XL17е.