- Девяносто два! Брось оружие!
- Восемь! Я не вооружён! – крикнул я. Мой ответ состоял из разницы: сто минус девяносто два. Это был стандартный пароль при экстренных ситуациях, принятый на космофлоте. Им определялась и оценивалась адекватность и состояние сознания человека, его способность разумно мыслить и действовать. Спрашивающий мог назвать любую цифру от одного до ста, а отвечающий должен был вычесть её из ста и быстро дать правильный ответ. За всю историю освоения космоса эта схема ещё ни разу не подвела и полностью себя оправдала. Я надеялся, что это произойдёт и сейчас.
- Стой так, чтобы я тебя видел, - из-за контейнеров показался человек в форме лейтенанта косморазведки с пистолетом в руках. Удерживая меня на прицеле, он немного приблизился ко мне и спросил:
- Кто вы?
- Алекс Паркс, руководитель контрольной экспедиции XL17е, со мною люди с крейсера «Коалиция», мы не вооружены. Уберите оружие, - ответил я, надеясь, что его рука не дрогнет, и он не нажмёт на спусковой крючок. - Сейчас я пройду десять метров в вашу сторону и положу на пол свою идентификационную карточку, не стреляйте.
Когда я прошёл немного вперёд, то заметил, что не только этот лейтенант держал меня на прицеле, из укрытий в мою сторону смотрели стволы винтовок ещё трёх разведчиков. Стараясь не делать резких движений, я медленно достал удостоверение и положил его на пол. Потом тихо отошёл назад, надеясь на то, что никто из пришедших со мной не совершит сейчас ошибки, которая будет стоить мне жизни. Так же осторожно, как и я, лейтенант подошёл туда, где лежала моя карточка и поднял её. Изучив и проверив мои данные, он спросил:
- Кто с вами?
- Люди с крейсера «Коалиция», десантники и медики. Я знаю, что среди вас есть тяжелораненые. Мы не вооружены и здесь для того, чтобы вам помочь, - ответил я, благоразумно умолчав, что с нами капитан службы внутренней безопасности космофлота.
Внимательнее вглядевшись в глубину отсека, я увидел ещё пятерых разведчиков, тоже целившихся в меня. Становилось не по себе от ощущения, что если я сейчас скажу что-то не то или не так, то это будут последние мгновения моей жизни. Я мягко перешёл в наступление:
- Попросите ваших людей убрать оружие. Назовите мне свое имя и ваш порядковый номер. Я уже знаю, что у вас произошёл контакт, о котором вы обязаны были доложить, но не сделали этого. Поэтому прошу вас, успокойтесь. Нам нужен Руд Кёртнин, ваш командир.
- Я Антон Игнатьев, лейтенант Экспедиционного корпуса косморазведки, номер сто тридцать три при группе XL17е. Майор умер пять часов назад от внутренних повреждений. Мы не смогли оказать ему помощь, в это время нас атаковали прямо здесь, внутри базы. В момент нападения Кёртнин находился в коммуникационном центре и выходил с кем-то на связь, скорее всего с вами. Кроме него здесь погибло ещё двадцать два человека. Они были тяжело ранены, и мы не успели им помочь. Нам удалось собрать всех выживших в этом помещении. Пусть ваши товарищи тоже уберут оружие. Мои люди очень устали, все на взводе. Как бы не вышло беды, – ответил он.
Было заметно, что этот офицер, и, очевидно, все разведчики находились на пределе своих сил.
- Вы меня слышите, Антон? Ещё раз повторяю - мы не вооружены. Я руководитель контрольной экспедиции XL17е и, согласно уставу космофлота, теперь вы и ваши люди переходите под наше руководство. Мы готовы оказать помощь раненым прямо сейчас. Принято решение о вашей срочной эвакуации, - пытался я разрядить сложившуюся обстановку. На выручку ко мне пришёл Рамос:
- Я капитан службы внутренней безопасности космофлота Михаэль Рамос и подтверждаю полномочия этого человека. Прошу вас, сдайте всё ваше оружие. Наши модули уже стоят на посадочной площадке для переброски всех вас на орбиту, на крейсер «Коалиция».
В то время, пока он это говорил, десантники с аэроносилками потихоньку начали входить в отсек. Проверив удостоверение Рамоса, Игнатьев подал знак, и разведчики, которые всё это время держали нас на прицеле, вышли из своих укрытий и повели вошедших дальше внутрь ремонтного отсека.
- Как погиб Кёртнин? – спросил я Игнатьева, наблюдая за тем, как наши люди уже начали потихоньку выводить и выносить на аэроносилках раненых разведчиков.
- Он был в центре связи как раз тогда, когда всё и началось. Нас атаковали внутри самой базы. Это моя третья высадка, но такого я ещё никогда не видел. То, что нападало на нас, было похоже на сгустки непонятной материи. Оно принимало различные формы, в том числе и обличья наших людей, которые исчезли или погибли на планете с того момента, как началось всё это безумие. Кто или что это было, я не знаю. Но то, что атаковало нас, словно зная чего мы боимся, использовало наши же страхи против нас, - Игнатьев задумался, словно заново переживая произошедшее здесь. Было видно, что ему было нелегко вспоминать, но он продолжил:
- Мне кажется, эти атаки начались сразу после того, как мы потеряли автономную группу, проводившую геологическую разведку в квадрате М11.
- Как ты сказал? – переспросил я, чувствуя, что стал ближе к ответам на свои вопросы.
- Да, точно! Всё это безумие началось, как только мы стали проводить работы именно в той области пустошей, где были странные геомагнитные аномалии. Мы уже давно их там наблюдали и на этот раз решили изучить более тщательно, - подтвердил он мои догадки.
- Почему вы не указали на это в посланных ранее отчётах? – спросил его Рамос. Как он и обещал, он дышал мне в затылок, и я всё больше и больше ощущал на себе его пристальное внимание. Похоже, что сейчас он, как капитан службы внутренней безопасности, учуял ещё одну добычу для своих когтей.
- Такие отклонения - вполне естественная вещь для экзопланет с геологической активностью, это вам скажет любой планетолог. Наши геологи решили сначала подробнее изучить эти явления, уж очень сильно они отличались от всех известных ранее, и только потом делать выводы. Мы долгое время не трогали квадрат М11 - работы хватало и без этого. Но как только мы занялись им всерьёз, планета сразу начала сходить с ума. Вся экосистема и остальная среда XL17е словно объявила нам войну, - ответил он Рамосу. - Мы работаем здесь уже долгое время, но такого ещё ни разу не было. Поэтому, прежде чем докладывать об этом, мы обязаны были сначала всё перепроверить. По сути дела, это же и есть наша работа: собирать все данные и самим разбираться с подобными вещами.
Ответ Игнатьева был верным и не лишённым смысла, более того, он был абсолютно прав. Ведь на то они и косморазведчики, чтобы сначала самим пытаться разобраться в непредвиденных ситуациях, возникающих на тех планетах, где они находились.
- Вы можете показать мне ваши записи о работах и наблюдениях? – задал я вопрос «прямо в лоб».
- Конечно, пройдёмте со мной. Здесь и без нас разберутся, ваши люди хорошо справляются, - жестом руки он позвал меня за собой и я, поймав на себе взгляд Рамоса, и стараясь не думать о своем будущем, пошёл за ним. Рамос хотел было тоже пойти с нами, но я подал ему знак, что никуда от него не денусь, и он остался наблюдать за своими людьми. По сути дела, чего ему было бояться? Я дал слово, что сдамся после того, как мы выведем отсюда всех разведчиков. Но мне нужно было сдержать и другое обещание, данное самому себе: ещё раз увидеть Этту, тем более, она сказала, что я знаю, где смогу её найти.
- Это всё? – спросил я Игнатьева, просматривая файлы с информацией, от которых внутри меня нарастало возмущение и закипала злость на этих людей.
- Да, это вся регистрация и отметки о происходивших процессах, - ответил он, тоже глядя на открытые им для меня результаты их работы. То, что я увидел, поразило и чуть ли не взбесило меня! Мы были здесь вдвоём, и я с трудом сдерживал свои чувства.
- Антон, вы хоть понимаете, что наделали? Я прямо сейчас вижу данные, которые вы были обязаны немедленно отправить не только нам, в контрольную экспедицию, но и в Центр. Почему вы этого не сделали? Эти люди погибли из-за вас, возможно, могут погибнуть и другие! В конце концов вы разведчики или кто? – резко спросил я. Данные, которые они передавали в Центр и на «Конунг» сильно расходились с теми, что я сейчас видел. В них не указывалось то, что происходило с планетой за последнее время.
В продолжении текущего периода обращения XL17e по орбите вокруг звезды, на ней произошли сильные и серьёзные изменения, которые не были указаны в отчётах, переданных косморазведкой ранее. Резко начали колебаться сила и интенсивность магнитного поля. Неестественно повели себя магнитные полюса: северный слишком быстро устремился на юг, а южный на север. Даже я, не специалист в этих вещах, видел и понимал, что это очень странная аномалия, неестественная для планет подобного типа.
Магнитные полюса XL17е двигались с такой скоростью, которую люди могли наблюдать ранее только на «юпитерах», газовых гигантах. Происходило что-то непонятное. Я вспомнил слова майора Руда Кёртнина, сказанные им в каюте Берзина на «Конунге» во время нашей последней связи с ним. Тогда он сказал, что «планета словно сошла с ума». И всё это сильно расходилось с той информацией, что была у нас сейчас. Данные, которые разведчики отправляли к нам на «Конунг» и в Центр, были не полными. С одной стороны, эти люди совершили грубейшую ошибку, не сообщив о таких резких изменениях на планете, а с другой — винить их было сложно. Они долгое время работали здесь без тесного контакта с внешним человеческим миром, а такое сильно сказывается на поведении человека. И Сергей Зарубин, если бы он находился здесь, подтвердил бы сейчас мои слова как психолог. Однако сейчас нужно было совместить всё это в своей голове и принять какое-то решение ввиду новых открывшихся обстоятельств.
- Ещё раз спрашиваю вас, почему вы скрыли эти данные и не передали их нам? – спросил я Игнатьева. Какое-то время он смотрел в одну точку перед собой, а потом, не оправдываясь, а словно пытаясь мне объяснить, ответил:
- Такие вопросы не входили в мою компетенцию. Я всего лишь лейтенант геологической разведки, не я принимал решения. Моё дело — это то, что внутри планеты, а что делать с этими данными решало уже руководство. Когда мы подверглись атаке, наши люди стали сходить с ума и стрелять друг в друга и в каждую тень! Было ощущение, будто бы у всех разом внезапно помутилось сознание. Они уже не были уверенны в том, кто был перед ними: человек или что-то иное. Мы даже не успевали применять систему паролей! То, что вторглось на нашу территорию, не давало нам ни времени, ни шанса её использовать. Атака была настолько стремительной, что не было времени ждать ответа на кодовый вопрос. Из-за этого по ошибке погибло несколько сотрудников. Тогда я и принял решение заблокироваться со всеми выжившими в этом ремонтном отсеке. Как у единственного старшего офицера на тот момент, у меня не было другого выбора. Нам ещё повезло, что мы успели внести сюда всех раненых.
- Почему «это» не атаковало вас здесь? – спросил я, начиная понемногу понимать, что тут произошло.
- Не знаю, мы заварили двери в этот отсек и уже знали, что вы на орбите планеты. Надеялись на вас и, видно, не зря, - ответил Игнатьев. По нему было видно, что он уже едва держится на пределе своих возможностей. Нужно было скорее отправить его к медикам, но я не мог отпустить его прямо сейчас. Слушая его, я размышлял о случившемся. С одной стороны, он поступил правильно, а с другой нет. Ещё задолго до этого нападения старшие офицеры обязаны были доложить о нарушении правил работы и обработки получаемой информации в Центр, таковы их обязанности.
Пока была возможность, я ещё раз просмотрел все данные и снова увидел, как сильно эта информация расходилась с той, которую мы получали. Как сказал ранее Кёртнин во время связи с нами на «Конунге», планета действительно словно сошла с ума. Беспокоила скорость, с которой магнитные полюса XL17е начали резко менять своё положение. Всё это не укладывалось в какое-либо возможное объяснение ни с точки зрения планетологии, ни с точки зрения известной нам практики изучения космоса. Да и такого просто не могло и не должно было быть. Но я вспомнил слова Милы, что «эта планета, возможно, и есть единый живой организм», и решил не делать пока никаких окончательных выводов. Я скопировал все новые данные на блок памяти своего «экзота» и стал думать о том, как мне отделаться от Рамоса. И стоило мне только вспомнить о нём, как он тут же появился у меня из-за спины.
- Мы уже принимаем людей на борт «Коалиции». Паркс, не забывай о своем обещании! С этого момента ты официально арестован, и прошу тебя, не делай глупостей, - сказал он, думая, что на этом всё закончилось. И я тоже так подумал, сожалея о том, чего не успел сделать. Но всё завершилось не так, как мы предполагали.