- Алекс, ты же понимаешь, что я обязан был доложить о твоём контакте, - сказал Николай тихим голосом. Он посмотрел мне в глаза, словно пытаясь этим взглядом извиниться, потом на капитана и добавил:
- С тобой хотят поговорить. Прости, но я не мог иначе. Насчёт отправленных данных не волнуйся, я их передал на «Конунг», больше сделать ничего не могу, прости ещё раз.
- Я капитан службы внутренней безопасности Михаэль Рамос с крейсера «Коалиция». Вы грубо нарушили устав космофлота и вступили в контакт первого уровня, не имея на это разрешения. Я обязан вас арестовать. Будьте благоразумны и сдайте мне своё оружие, – сказал он и протянул за ним руку.
Молча сняв с плеча винтовку, я расстегнул на поясе кобуру, достал пистолет и, передавая всё это Рамосу, спросил:
- И вы так легко можете арестовать руководителя контрольной экспедиции? Оружие я бы и так сдал, здесь оно бесполезно. Я подчинюсь вам, но только после того, как выведу оттуда всех людей.
- Могу, вы же сами всё понимаете, Паркс, – ответил Рамос, принимая моё снаряжение. Он передал его подошедшим к нам людям с «Коалиции» и спросил:
- Уверенны, что эти люди ещё живы?
- Да. И у нас осталось мало времени! Мы локализовали их на втором подземном уровне в ремонтном зале для зондов-«кротов». Среди них есть тяжелораненые. Я вас отлично понимаю, Рамос, у вас свои инструкции, поэтому чтобы сэкономить время, просто выслушайте меня. Пойдёмте вместе со мной и выведем с базы выживших разведчиков. От вас я никуда не денусь, только вам тоже придётся оставить всё ваше оружие здесь, на поверхности.
- Это ещё почему? – спросил он, и его рука потянулись к кобуре. Я догадывался, что творилось сейчас у него в голове. Он чувствовал, что я прав, а с другой стороны, не мог просто так отойти от своих должностных инструкций. У меня был только один выход из этой ситуации, попытаться убедить его:
- Вы сами сказали, что я вступил в контакт первого уровня. Без меня люди, которые укрываются на подземном уровне, и те, кто за ними пойдёт, будут обречены. То, с чем я вошёл во взаимодействие, наблюдает за нами и, поверьте, может убить любого из нас. Даю слово, как только мы выведем оттуда людей, я подчинюсь вам, только уберите своё оружие. И те, кто пойдёт с нами, тоже должны сдать своё.
- Вы, Паркс, отдаёте отчёт в своих словах и понимаете, чем это вам грозит? А если что-то пойдёт не так, кто за это будет отвечать? – спросил он, но всё-таки отстегнул свою кобуру и передал её подошедшим к нам медикам. Потом, задумавшись на какое-то мгновение, посмотрел мне в глаза и ещё раз спросил:
– Хорошо подумай, ты готов ответить за своё решение?
- Да, я всё понимаю! Помогите мне вывести людей, и я полностью ваш, - это было всё, что я мог сказать в ответ.
- Хорошо, но помни – это твоё решение! - ответил Михаэль Рамос, словно пытаясь снять с себя ответственность.
Он отошёл от меня и долго говорил с кем-то по своей «спецсвязи». Мне были слышны только его «да», потом несколько раз «нет», снова «да» и «слушаюсь». Затем, поразмышляв несколько минут, он подошёл ко мне:
- Нам дали «зелёный свет». Но знай, у меня особые инструкции насчёт тебя и всех, кто был в контакте или мог в него вступить, включая косморазведчиков. Хочу, чтобы ты это знал.
- Спасибо за честность, я тебя понимаю. Надеюсь, до этого дело не дойдёт. Нам нужно около семисот доз лёгких транквилизаторов. Только я ещё раз прошу, всё ваше оружие должно остаться здесь. Иначе никто не выйдет живым с этой базы.
- Жди здесь, я соберу команду, - сказал Рамос и опять, словно испытывая меня, посмотрел мне в глаза. Угадав мои мысли, он ответил:
- Ваш Зарубин в порядке, его уже переправляют на «Конунг». Присядь, наша группа сейчас будет готова, через пять минут выходим. Надеюсь, ты уверен в том, что делаешь, назад пути уже не будет.
- Я это знаю, ещё раз спасибо, - ответил я, присаживаясь на какой-то ящик. Сейчас каждая секунда на счету, и другого выбора у меня нет. Первым делом нужно вывести оттуда людей, а уже потом разбираться со всем остальным. Ожидая Рамоса, я погрузился в свои мысли…
Я снова вспомнил Этту, ту, которую когда-то знал и любил, и ту, что мы встретили здесь, на базе. Хотя Сергей и отметил, что «духи она так и не поменяла», я увидел другое. У той, которая могла убить нас, но всё же этого не сделала, был нечеловеческий холодный взгляд. В её глазах не было тех искорок озорства, которые всегда поднимали настроение мне и всем окружающим.
Вспомнив слова Этты о том, что знаю, где её найти, я подумал: «Если я и догадаюсь, где находится это место, то дадут ли мне возможность попасть туда?» Ведь я и в самом деле грубо нарушил устав, вступив в контакт первого уровня, не имея на это разрешения. О возможном взаимодействии с иным сознанием столь высокого уровня, я, согласно инструкции, первым делом обязан был доложить в Центр, не предпринимая никаких самостоятельных решений и действий. Впрочем, оправданием моего поступка служила критическая ситуация, которая тут сложилась. Ожидая, когда группа Рамоса будет готова, я снова размышлял о том, что здесь произошло. Всё-таки это был первый настоящий контакт с ещё неизвестным нам разумом.
Мои размышления прервал Рамос, поставивший своими словами точку в моих сомнениях:
- Наши люди готовы. Теперь всё зависит от тебя, но помни, что я всегда у тебя за спиной.
- Да уж как про это забудешь. Вы всё своё оружие сдали?
- Да, остальное тебя уже не касается. Ты должен проинструктировать тех, кто сейчас пойдёт с нами. Сделай это так, чтобы все они вернулись оттуда живыми, - ответил он и указал на собранную им группу десантников. Передо мною чуть ли не по стойке «смирно» стояли подтянутые юноши и девушки лет двадцати. Все они были в «экзотах» и без оружия, как я и просил. Окинув их взглядом, я отвёл Рамоса в сторону и, еле-еле сдерживая злость, тихо проговорил:
- Ты что? Вообще не понимаешь, что там происходит? Куда мы с этими детьми?
- Эти «дети», как ты выразился, дадут ещё фору хвалёной косморазведке! Думаю, сейчас не тот момент, чтобы спорить кто из нас прав. Решай сам, но других людей у меня нет. Я уже и так превысил свои полномочия. Ты, Паркс, был там внутри, вот и проинструктируй их, - холодно и резко ответил Рамос.
Как только он это произнёс, мне сразу же вспомнилась Этта, настоящая и живая. Она как-то сказала: «Самое тяжёлое в нашей работе – это когда тебе приходится выбирать кто ты: человек или машина?» И я выбрал выполнить свою работу и как спасателя, после ухода из Спасательного корпуса я всё ещё им оставался, и как руководителя контрольной экспедиции XL17e.
Я проверил снаряжение собранной группы, проинструктировал и предупредил каждого из них, чтобы они ни в коем случае не поднимали оружие разведчиков, а действовали только парализаторами. В моём понимании они были ещё детьми, в десантники набирали людей по другим критериям. В возрасте двадцати - двадцати двух лет они служили в десанте, для службы в котором нужна сила и ловкость, а не трудились в косморазведке, где для полноценной деятельности требовалось нечто большее. Однако, как сказал Рамос, других людей у него не было, и придётся работать с теми, кто есть.
Связавшись напрямую с «Конунгом» и Марком Карленом, я в обязательном порядке и в официальной форме внёс свой отчёт в базу данных нашей экспедиции. В ответ Марк порадовал меня тем, что с Сергеем Зарубиным всё будет хорошо. В тот момент его уже оперировали. Сломанные рёбра и рука срастутся, серьёзных внутренних повреждений у него нет, и это самое главное!