По стенам густо колосится сталь,
Иззубренная битвами лихими
За что-то… Время – долгая верста –
Клеймо с булата стерло. А уж имя
Рубаки отошло в небытиё,
Едва он рухнул, обращаясь в мясо,
И даже ядер тяжкое литье
Преодолеть коррозию не властно.
Другое дело, все-таки, холсты –
На них хоругви ярки пред походом,
И полководцев помыслы чисты,
И государей лица благородны.
Еще сверкает кованый металл,
А смерть до срока прячется в кулисах.
Все живы. Если ж кто-нибудь устал,
То это не боец, но живописец.
Вот он кладет палитру. Моет кисть.
Друзьям звонит. «Гленливен» остужает.
Вот наконец и гости собрались,
И то железо, что их окружает,
Уходит молча в прошлое, назад –
Его бесследно растворяет вечер.
Друзья тостуют. А на них глядят
С тоской с холста идущие на сечу.