Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может."
Пушкин
«Какая боль…» по-грузински
На холмах Грузии лежит... Знать, кто-то положил
Ночную мглу. Шумит? Пора утихомирить!
Печаль моя светла, скажи? Мне ангел доложил:
«Светла из-за того, что в северной Пальмире…»
Но ведь «Арагви» здесь течёт унынья моего!
Тобой, одной тобой… То бой часов соборных:
То бой, то бой, то бой… ещё часы в кафе «Сайгон»
За чашкой чая ли? Не чаяли гол сборной!
Мне стало грустно и легко: забили, наконец!
И сердце вновь горит и любит не по-детски.
Я пел, вставая, «Сулико», как русский Марк Бернес,
Забив на счёт, на чай за “чай” – грузинский Грецки.
Прав-ДИВА-я ложь
Лежит ночная мгла на холмах Грузии.
Предо мною шумит Арагва.
А канат над ней ненадёжный, узенький –
Мы идём за сермяжной правдой.
Правда, правда сполна полна уныния.
Что-то мучит её, тревожит.
Видно, помнит – правду однажды кинули,
Заменив чистокровной ложью.
Номер на двоих с одной раскладушкой
Тобой, одной тобой... То бой, то бой часов!
Час сов залить водой Арагви
И не водой «Арагви» окропить число
Другого дня; не шутки ради,
А ради друга, что не любит долго спать,
Но спит – не спать, увы, не может!
О том печаль моя полна… Пора вставать!
Освободи, родная, ложе.
Обзор утренней прессы для принца Флоризеля
«На холмах Грузии печаль моя светла,
Шумит Арагва. Не тревожит?
Мне грустно и легко. Лежит ночная мгла…»
Лежит? Да кто ж её положит?!
А, напишу «стоит» - своё поставлю для
Его светлейшества (В печали –
«Алмаз Раджи» ещё не найден). Вуаля, -
Развлечь грузинскими речами!
