На хрупкой глади старых книг.
Он так лукаво покорённый,
Застыл на пленке заключённый в миг.
Ах, эта тонкость белых рук,
В словах изнеженных страданьем,
С тех юных лет, наполненных признаньем,
В любви ко всем, томящей сладость мук.
Вы так чувствительно близки
И так отчаянно далёки.
Нам целый век преграды тёмной,
Нам целый мир, чернилами испачканной руки.