Это было весной.
Рассказ.
Российская больница в провинции. Терапевтическое отделение. Слово "терапевт" не все понимают, поэтому на дверях написано и более доступно: "Отделение внутренних болезней." Кабинет заведующего.Утром робко приоткрылась дверь, и в проеме ее возникла полуседая, в мелких кудряшках голова старшей медсестры.
-Олег Виль...Вильенович? Тьфу, извините, не выговорить, язык поломаешь..
- Вильгельмович!- мягко подсказал молодой, с иголочки одетый врач, назначенный возглавлять отделение лишь несколько месяцев назад.
- Олег...Пусть будет Вильгельмович? Чудное отчество бог дал вашему батюшке... Можно взойтить к вам?
- Разумеется! Сделайте одолжение!- добродушно воскликнул заведующий, сам себе заручившийся правилом держать себя с подчиненными покровительственно -вежливо.
Немолодая уже, полная, опытная в своем деле, но не шибко грамотная медсестра мягко вплыла в кабинет, на вытянутых руках держа перед собой, будто текст некоей клятвы, список пациентов в больничных палатах. Палат было две, а пациентов, насколько помнил, новый заведующий, одиннадцать числом.
-Доброе утро, Полина Ивановна!,- нарочито приветственно воскликнул врач, и встав из-за стола поправил галстук на свежей белой рубашке. Потом опять вернулся в свое крутящееся начальственное кресло, и собрал несколько морщинок на лбу, играя уже в сурово-озабоченного начальника, хотя его молодое, с румянцем на щеках лицо и живые блестящие глаза, говорили обратное.
- Доброе, али недоброе...Леший его разберет. А работать надо,- проворчала медсестра.- Не знаю, дотяну тута до пенсии, или подохну уже прямо со шприцом у какой-нибудь задницы...
- Полина Ивановна! Миленькая! Почему на вас халат несвежий? Вчера, насколько я помню вы были в нем же,- сделал он ей замечание завотделением, немного уязвленный ее фамильярностью.
- Ну! Об чем и толкую И позавчера в нем ходила. И до субботы его дотаскаю. Где они запасные халаты-то?- сердито воскликнула она.- Взъелись тоже... Давно не видели новых. По одному на человека осталось. Такого беспорядка как нынче в больнице сроду еще не было... Вот ругают коммунистов, а при них больные лекарства и простыни с собой в больницу не брали. Дожили! В инфекционном и то не каждый день халаты меняют. Шприцы купи, бинты купи, а кормят так, что больных в коридоре сквозняком качает. А все демократия ваша виновата...
- Полина Ивановна! Банальности вы мне сообщаете .. Я знаю все это. В курсе я.. Поверьте! И требую у главврача,- умоляющим тоном протянул Шмидт, и даже сложил ребром ладони, как при молебне- Все упирается в вопросы финансирования. Но Вы хотя бы застегнитесь, пожалуйста, на все пуговицы.. Мы все же на работе , а не у себя дома..Здесь наша служба проходит.
- Застегнутся оно, конешно можно,- не стала возражать медсестра.-.Хотя я вам и не солдат в казарме, чтоб по одной половице ходить
Она затолкала список в карман, послушно оправила одежду, и выпятив большую грудь,стала в подобие стойки, опять взяв руки список больных в палатах отделения.
- Велели каждое утро дакладать вам...
- Докладывать,- опять мягко поправил он ее.
- Вот и докладаю... А раньше не докладала, сам заведующий с утра обходил отделение... И не придирался к неправильной речи. Я ученых заведениев не кончала. А шапку Гиппократа никто кроме меня не умеет бинтовать. Даже некоторые с высшим медицинским. Не про вас будь сказано.
- Извините, Полина Ивановна! Да вы садитесь. Как говорится, в ногах правды нет.
Заведующий опять суетливо вскочил со своего места, надел пиджак , тоже застегнулся на все пуговицы,и отодвинув один из стульев,обступивших его тронное место со всех сторон, сделал галантный жест рукой.
- А и правда сяду!- устало произнесла медсестра.- А то ноги стали отекать. Годы берут свое... Тыщи километров, наверное, протопала по больничным коридорам, будь они прокляты..
-Да, да! Располагайтесь поудобнее. Пожалуйста, прошу вас. Говорите дальше.
Он отодвинул стул еще дальше, потом вернувшись на свое место, закрыл томик Викентия Вересаева своего любимого писателя и русского земского
врача, по примеру которого он тоже стал делать кое-какие заметки из своей провинциальной практики, и снова напряженно вытянул лицо.
- Докладывайте! Я весь внимание!
- Вот и докладаю. Хорошего мало! Тишечкин, пациент наш из восьмой палаты ночью того.... Удрал!- сказала Полина Ивановна, и тяжело плюхнулась своим дородным телом на фанерный простецкий стул, обтянутый залоснившейся тканью, так что он старчески- мучительно заскрипел в пазах, скрепленных дешевым, еще советским казеиновым клеем.
- Это как удрал?- в оскорбленном недоумении переспросил Шмидт.- Ну и словечки у вас Удирают из тюрьмы...А у нас же больница! И куда удрал?
- Известно куда.- подняла свои светлые, с добродушными морщинками по краям глаза Полина Ивановна.- Домой и удрал. В деревеньку свою родную.Куда ж ему еще бежать? Не за границу же. Видать не время ему по больницам валяться. Не указует хозяйство евонное. не время ему ножа вашего дожидаться...
- Погодите! Тишечкин!А! Тишечкин!- напряженно забормотал врач, призывая на помощь всю свою память, чтобы не опозорится перед старшей медсестрой, которая знала наперечет не только пациентов их отделения, но и всех прочих, включаянавечно остывших в морге, и кончиками пальцев массируя под тонкими очками веки.- Ага, вспомнил. Тишечкин! Александр Гаврилович. Сорока пяти лет. Это у которого язва желудка? Обострение сезонное? Небольшого росточка. Худой до истощения. Невзрачный такой деревенский мужичок... В матросской тельняшке по коридорам ходил всегда . Бодрился, однако, всегда! Так? Угадал?
- Скажите тоже- невзрачный?-вдруг сердито возразила медсестра, но никак не оценила память нового заведующего- Он даже ничего с виду... Вы его просто не знаете досконально. На таких мужиках Россия и держиться.
-Ну, да я совсем забыл- вы же всех пациентов знаете досконально? Хотя впрочем, чему тут удивляться, у вас стажа набирается почти тридцать пять лет.
- Всех не всех, а Тишечкина уж как-нибудь знаю,- сказала медсестра, и неожиданно покраснела.
- И какие у него мотивы были удирать из больницы? Ведь страдает очень коварной болезнью, с которой шутки плохи, а ведет себя как мальчишка... Удрал он, видите ли! Герой!
- Скажите тоже! Мотивы! Нужда это у него. Оттого что погода разгулялась. Время огороды сажать. Весна дело беспокойное. А он настоящий хозяин. С таким по жизни не пропадешь. Хоть на полюс его, к примеру, высади, он сразу начнет избу строить,и картошку сажать- добавила Полина Ивановна и налилась уже откровенно пунцовой краской.
- Какие огороды! Полина Ивановна. Незаменимая вы моя. У него же бариевые ниши на рентгене. Его надо к операции готовить.Крайне опасное положение.- возмущенно сказал врач. -Он, конечно, уже заметил особенное отношение старшей медсестры к пациенту с чуть смешной фамилией Тишечкин, но свою наблюдательность все же решил не демонстрировать, а только внутренне осознал ее, и чуточку погордился своей тактичностью, не смотря на молодость лет, и отсутствие оргизаторского опыта.
- Про мотивы какие-то говорите. А не посадишь в эти дни картошку и всякую пищевую овощь- весь год будешь голодным ходить... И без всякой язвы подохнешь. Время нынче смутное. Государства будто и вовсе нет. На себя только и надейся. Зарплату и пенсии не платят. Медицину до обморока довели. В магазинах шаром покати. Один уксус на полках. Нам и без уксуса кисло в заднице. Извините! Если обкрадут, в милицию бесполезно обращаться. Вся власть с бандитами повязана. Все кто может торгует. Прямо пир во время чумы. У меня знакомая санитарка в кожном диспансере работает. Там наплыв пациентов с венерическими заболеваниями.. От нас Москва недалеко. Девушки наши ездят проститутками работать...Там сказывают, работы такой хоть завались. Всех приглашают. Даже сорокалетних. Это до какой же точки жизненного безобразия мы дошли.
- А если прободение у вашего любимого Тишечкина случится?- не отходил от темы врач, которого эта история начала уже волновать по-серьезному.
-Бог дасть-обойдется, спасут его ангелы святые- быстро и незаметно почти перекрестилась она, обмахнув себя коротеньким крестом.- Евонной язве нынче уже двадцать с лишком лет.... Вы еще в детский сад ходили, а он уже желудком маялся. Всю жизнь с надрывом кишков работает. Дом пятистенку, считай один построил, шестеро детей на горбе своем вывез в люди. Как тут язвы не будет? Нынче вот лошадь личную купил. Всю жизнь об этом мечтал.Раньше нельзя было...Вот и удрал землицу поднимать. Греть ее после зимы. Он теперь пока всю деревню не перепашет, к нам не вернется. Точно говорю. Ему деньги нужны. У него младшая дочка в медицинский собирается поступить. За учебу нынче платить приходится. Ох, скажу вам, Олег Вильенович, какая девка хорошая, у нашего язвенника выросла.. Загляденье. Красавица. Кровь с молоком. Вокруг нее агенты из Москвы так и вьются, предлагают даже танцевать на телевидении. Знаем мы эти ихнии танцульки. На продажу бессовестную сватают.А она ни в какую. Ум свой имеет. Учится хочет... Тоже врачом будет как и вы! Со смыслом хочет жить, не как другие! Викой зовут!
Она коротко, но цепко взглянула на своего начальника, пытаясь определить выражение его глаз, но он сидел, наклонившись над столом, по-прежнему имея озабоченное выражение сухого, интеллигентного, гладко выбритого лица.
- Тишечкина этого надо вернуть в больницу!- решительно сказал он, не обращая внимания на пространные экскурсы старшей медсестры.- Курс лечения не кончен. А ну, если все начнут убегать...У нас здесь не курорт какой-нибудь вольный, где хочешь принимай процедуры, хочешь уклоняйся.
- Все не убегут!- вздохнула медсестра. – Кто нибудь да останется. В патолого- анатомическом, например. Хотя этот Тишечкин однажды у нас даже из морга убежал..
- Неужели и такое у вас происходило? Господи, куда я попал!- всплеснул тонкими запястьями врач.
- У нас чего тут только не было! Поживете, еще не то узнаете. Тишечкина этого как-то с воспалением легких доставили к нам, обмер уж, едва дышал от высокой температуры. А молодой, навроде вас, врач по ошибке смерть ему в бумаге прописал. Видно, врач этот, спирта много употребил. Любил он пробочки притирать... Покрыли человека саваном и ходом откатили на тележке в мертвецкую...А он ночью в холодке очухался и давай в дверь колошматить... Не понравилось ему с мертвяками ночевать. Сторожиха, Егоровна, в обморок упала, саму еле нашатырем у двери морга подняли. Этот Тишечкин всей больнице известный...
- Безобразие! Я пошлю за своим пациентом «Скорую помощь». Пусть доставят немедленно. Отловили чтоб мне, как преступника...С примением силы и жестокости.- Шмидт даже ударил кулаком по столу.- Про какие огороды, Полина Ивановна вы мне толкуете тут? Эти огороды ваши могут нам репутации терапевтического отделения стоить. А если прободение случится? Позор будет, если мы человека из-за язвы желудка, которая успешно лечится современной медициной в покойники спишем. Нет! И еще раз нет! Бездействовать я не намерен.
Полина Ивановна взглянула на него, как на безумца, одержимого несбыточной фантазией, обреченно вздохнула.
- Нечего и на бензин тратится. Никая машина о эту пору в его деревню не пройдет. У них там речушка махонькая есть. Летом утопится захочешь- места не найдешь. А по весне так разливается, что все мосты с берегов отрывает. Сварливая речушка. И думать забудьте. Ни один шофер теперь в эти проклятые палестины не сунется. Точно вам говорю... Ни « Скорая помощь» не поедет, ни пожарники, ни милиция...Только пешком можно добраться. На одиннадцатом номере то есть. Вы приезжий, еще не знаете наших мест. Тут и болот полно! Со всякими ихними мерзкими тварями, которые в трясину утаскивают. Один купец, сказывают, с восемнадцатого века, на дне воет... Все по своим утопленным товарам плачется.И лошади его ржут...Заорешь тут, как двести лет не покормят.
- Ясно!-с улыбкой вздохнул Шмидт.- Мистика, как я вижу, у вас широко процветает. И далеко эта славная деревенька от районного центра?
- Недалече.. Совсем под бочком..Пол-часа легкой, без задышки, ходьбы. Ноги не успеют притомится. Пригород можно сказать. Из вашего кабинета можно разглядеть. _Даже увеличительного бинокля не надо. Вот давайте подойдем к окну, я покажу вам родину Тишечкина, в курсе уже будете... Может пригодится.
- Интересно! Ну, давайте окинем взором дали весенние,- улыбаясь, согласился врач.- Может и самого пахаря нашего увидим. Как он, глупый, со своей язвой желудка за комонем своим волочится. Небось, ноги от слабости еле передвигает. Язва желудка-это вам далеко не насморк. Вся пищеварительная система нарушается. И нервная тоже. Центральная и перефирическая...
- Скажите тоже. Он, Тишечкин, двужильный. А пашет, небось босиком,- восхищенно сказала Полина Ивановна..- От земли пар валит, от его тельняшки тоже , лошадка сопит, напрягается. Он всю сбрую ей новую купил. Грачи червей в борозде выуживают. Они пока синие, холодные, вот грач и пользуется ихней немошью. Зобы так набивают, что и взлететь не могут, хоть шапкой накрывай... Жаворонки в небе висят, колокольчиками трезвонят. А Тишечкин, прямо, как артист работает. Ему не до язвы теперь. Азарт в печенки влез . На него всегда как поглядишь- самому хочется что-нибудь сделать. Аппетит на работу приходит. Орет, небось, там на всех. Командовать любит он. И себе спуска не дает, и других прихлестывает . Как не сделай- все не по нему. Порядок соблюдает. Но злобы никакой сроду не помнит. Никакой пакости людской в характере нет.
Они подошли к окну. С высоты пятого этажа открылась голубые призрачные пейзажи молодой еще, набирающей силу весны. Даже через окно было слышно, как играли в овражках пенные ручьи, как рушились с берегов глыбы оттаявшей глины. Всюду блистала талая, искрящаяся под голубым небом, вода. Солнце, раскрошенное на земле на миллионы осколков, до боли слепило глаза. Маленькая речушка, налившись по берега, давно выплеснулась наружу, и вольно забрела куда ей вздумается; в луга, на дороги, низменный лес, заглянула в приречные баньки и сараи, плескалась даже у порога нескольких домов, намереваясь полюбопытствовать что там внутри.
За неровной кромкой дальнего леса, где и была деревня Тишечкина восходило к небу несколько сизых печных дымков, и над всем этим простором металась,самозабвенно кувыркаясь в теплом воздухе, стайка ослепительно белых голубей.
Они сделали несколько кругов над водной гладью, и вернулись за лес, где медленно, распушив хвосты и крылья опустились куда-то. А потом раздался резкий пронзительный свист, и птицы словно от выстрела дробовика опять стремительно взмыли вверх, и стали с новым упоением делать круг за кругом над весенней своей родиной.
-Да, хорошо сейчас там... в деревне!- не удержал завистливого вздоха Шмидт.-Действительно, любую язву забудешь... Так говорите босиком пашет? Как здорово.! Когда человек босиком по земле ходит, он силу от нее берет. И еще, говорите, коня своего имеет. Странный, однако, этот Тишечкин.
- Имеет!- с радостной готовностью подтвердила Полина Ивановна.- Часто в город приезжает, молодоженов в ЗАГс водит. Вот будете женится, и вас покатает.Он о лошади давно мечтал. Еще раньше при коммунистах вырастил себе жеребенка. Так чуть в тюрьму не законопатили. А сколько позора вынес. Даже в районной газете фельетон на него пропечатали, и фотографию. Вот, мол, на этой допотопной кляче человек собрался в коммунизм ехать.
- И голуби, конечно же, тоже Тишечкина?- с порядочной долей иронии спросил Шмидт.
- Его, паразита!- неожиданно сменила тон Полина Ивановна.- Угадали! Кого же еще! Остальные в деревне все пьяницы. Им не до голубей, не до свиней, и ни до чего нет дела. Змеевики все завели, и присосались к ним, будто клятву какую дали не трезветь. А Тишечкин он за дело болеет.
Шмидт , скосив глаза, и полуобернувшись более пристально, чем всегда посмотрел на нее.
- Полина Ивановна! Я так понял, что с Тишечкиным вас давно связывают давнолетние отношения.
- Верно! - с горестным вздохом призналась она. - Я родом тоже из этой же деревни. С детства мы знакомы. В школу вместе ходили. У меня и сейчас там старенькая мать живет. Этот Тишечкин всю жизнь мне испортил. Я его еще со школы любила. После армии обещал на мне женится, да обманул... Три года, пока на флоте служил ждала я его морячка. А он на другой женился. Привез с Дальнего Востока какую-то жену себе. Не то бурятку, не то чкутку. У меня ведь и ребенок от него есть...Сын, большой уже,сейчас в армии служит..Хороший парень, весь в отца...А я замуж больше и не вышла.
- Что вы говорите? А он оказывается не так прост, как я думал... В каком-то смысле Дон-Жуан!
- Верно говорите! Хороший мужик. Сила от него душевная идет. А помолоду какой был. Он какую хошь девку мог соблазнить, не то что меня , дурочку! Как умопомрачение от него пошло. Вроде гипноза что-ли!
- Ну прямо, Гришка Распутин.Заитересовали вы меня, однако.
- А вот на это посмотрите!
Полина Ивановна вытащила из кармана халата небольшую фотографию, протянула ее Шмидту. На ней была девушка в легком платьице, со стройной упругой фигурой, улыбающаяся, с густами, распущенными по ветру волосами, с чуть неправильными скулами, делавшими ее лицо загадочным.
- Похожа на вырезку из журнала,- восхищенно сказал врач.- Какие они все эти девушки на рекламе идеальные...
- А вот и нет!
- Тогда кто же это?
- Здрасьте! Я вам уже говорила.Это и есть дочка Тишечкина. Которая врачом хочет стать. Викой ее зовут. Она два года подряд, еще до вас, санитаркой у нас подрабатывала на каникулах. У нее руки врача- это я кому хошь заявлю. Как только прикоснется к человеку- тому сразу легчает. Я ее уже шапке Гиппократа научила.
- Да, точно говорили. Молодец! Это вокруг нее агенты с телевидения вьются, а она ни в какую? Не спорю- хороша! Необыкновенная, романтическая красота. От матери наверное передалось что-то. Не восточное даже, а какое- то стойбищное, будто первобытное. И сложение идеальное. Из нее прекрасная мать выйдет. Я, как врач, смотрю иногда на этих длинноногих девиц- манекеншиц, и заранее представляю себе, сколько хлопот они доставят они медицине при родах. При каждой такой роженнице надо заранее бригаду реанимации держать....
- А вот вы женитесь на этой девушке,- неожиданно сказала Полина Ивановна.- Я уже ей говорила о вас...Вы только чуточку постарше будете. Малость. И она вроде непротив. Даже фотографию вашу ей показывала .Она даже покраснела от смущения. Вы- немец, она будто до мамонтов произошла, вот и будете пара на загляденье...А уж дети у вас будут-
- Полина Ивановна!- недоуменно протянул Шмидт.- Так вы еще, оказывается и сваха. На общественных началах.
- А греха тут никакого нет. Я вам по возрасту в матери гожусь. Чего одному маяться. Жены хорошей у нас в больнице вы все равно не подыщете. Вы человек у нас в коллективе пока новый- людей не знаете.Врачихи молодые у нас, конечно, есть, а проку с того мало. Мой вам совет- не связывайтесь с ними, пусть хоть на шею вешаются.Гришакова-окулист- разведенка, ребенок на руках, Ларионова-терапевт, вроде хорошая женщина, но уже три раза под венец стаскалась. Остается Лариса из реанимации. Так она Вам по характеру не подойдет.Зла, стерва-баба можно сказать, с такой жить –век долгим покажется... Против шерсти только погладь, она тебе и глаза выцарапает. Хоть с виду и ангелочек безобидный. Она местная. У них в роду все женщины злюки, а мужики, наоборот, добрые- хоть веревки вей из них. Еще в морге есть одна- Демиденко,фамилия ее. Валя! Которая трупы режет. Так она еще толще меня, и на рожу неприглядная. Вот в санэпидиологии знаю одну подходящую для вас, так та выше ростом вас. Каланча, а не баба!
- Полина Ивановна! Прекратите. Ну зачем вы так?- мягко попросил заведующий.- Вы знаете о каждом больше, чем отдел кадров. Мне неприятны ваши характеристики коллег.
- Только у вас какие-то фамилия и отчество ненормальные,- невозмутимо продолжала она.- Так это ничего. У нас одна за мурием замужем...
- За кем?- удивленно переспросил он
- За негром. В мединституте вышла... Укатила теперь в Африку. Пишет, что ее уже муха цеце укусила.
- Просто я немец по национальности!
- Что с того? У нас поглядите, все лекарства из Германии.Будто сроду своих не делали. Спасибо добрым людям, а то хоть ложись, да помирай. Мне самой пока немецкие таблетки от давления не достали, мучилась. Каждую неделю криз был.А теперь вроде оклемалась. У меня одна немецкая семья в Германию давно подалась. Вот станете оба врачами, тоже со временем на Запад маханете. И меня, как сваху, погостить пригласите...
- И Тишечкина тогда надо приглашать- рассмеялся Шмидт.- Ему вдруг стало весело и покойно на душе.
- Ну я пошла! Больше докладать нечего,- сказала медсестра.
- Подождите, а как же с беглецом нашим быть? Неужели язве жертвуем?
- Коли надумаете в деревню идти,- позвоните мне на пост.- Я для вас и сапоги высокие приготовила...По любым лужам пройдете в них. А чего? Сходим, прогуляемся! Погода прямо на зависть. Сидим тут киснем, а весна мимо нас проходит.-Она опять нараспашку сделала халат, и вышла.
Шмидт вернулся от окна, в котором , как в рамке виднелись юной весны пейзажи, к своему столу, крутанулся в шефском кресле , и увидел под томиком Вересаева, невзначай как бы забытую Полиной Ивановной фотографию Вики.
- Ого-го!- произнес сам себе Шмидт.- Меня берут в осаду. Надакладала эта Полина Ивановна сегодня. А как она метко разделала под орех весь наш коллектив! А ведь мне Лариса Васильевна из реанимации откровенно глазки строит. А жить с ней, стало быть, долгим век покажется... Она и в самом деле какая-то нервная.
Он взял фотографию девушки, еще раз внимательно вгляделся в нее. « А какие выразительные у нее глаза,- подумал он.- У глупышек, довольных своей внешностью, уверенных в своей плотской привлекательности, такого взгляда не бывает. Ах, Полина Ивановна! И как она расписала наше будущее...Да, пожалуй стоит познакомится с этой девушкой... И день великолепный какой! Просидишь тут в кабинете, звонков от начальства дожидаясь и очередную весну не заметишь. А я ведь люблю Россию, хотя и родился в Казахстане. Там степи- не по душе как-то! А здесь прекрасные русские люди, со всеми своими пороками и достоинствами. Да и пациента Тишечкина, я, как врач, просто обязан спасти...Какие тут могут быть сомнения. Ишь, телевизионщики ушлые... Может из нее хороший врач выйдет. Нет, ребята, я просто обязан сорвать ваши подлые замыслы... Медицине тоже красивые девушки нужны.
Он решительно взял телефонную трубку, и набрал номер старшей медсестры в своем терапевтическом отделении.