Сложный случай
Хорошо зафиксированный больной
в анестезии не нуждается.
Народная мудрость
Та дорога, что началась в психоневрологическом диспансере, через год, привела меня в стены районной больницы одного маленького сибирского городка. И стал я работать районным психиатром. Служба была поликлиническая, однако два раза в месяц приходилось дежурить по больнице. А это и приемный покой с его массивом поступлений самых разнообразных больных, это и стационарные отделения, это и контроль над приготовлением пищи и прочие хозяйственные заботы – например трезвые ли кочегары в больничной котельной. Поэтому когда субботним утром идешь дежурить, всегда гадаешь: какое предстоит дежурство? Иногда оно бывает спокойным. Так, привезут парочку больных и все. Тогда удается и отдохнуть, и почитать. … В общем, такие дежурства не сильно напрягают, а иногда…
Впрочем, это дежурство выпало именно спокойным! Бездельным. Неторопливо сделал обходы больных по отделениям, попил чайку с, пришедшим глянуть послеоперационных больных хирургом. Вот и все! Короче, к вечеру даже утомился от медленно ползущего времени.
Вдруг, часов в 8 вечера в приемный покой, где я нес службу, является мой коллега, врач – окулист Генка Левашов. Я сначала обрадовался мол, партнер в шахматы пришел поиграть! Однако Генка был печален, скособочен и озабочен собственным здоровьем - руками держался за живот, а лицо было страдальческим. … Правда, в меру.
- Что случилось, батенька?
- По-моему у меня аппендицит – ответил страдалец…
Ну, мы посовещались, сообща помяли его живот и, решив, что дело серьезно, вызвали дежурного хирурга. Вскоре искомый специалист прибыл. Он тоже, сосредоточенно сопя носом, минут десять холодными пальцами перебирал многострадальный Генкин живот и поднявшись с кушетки, сказал:
- Да, коллега! Похоже, придется это место удалять…. Сейчас возьмем анализы, посмотрим какая у тебя кровь и, благословясь, приступим?
- А куда деваться? Сам все понимаю! – жалобно ответил Генка и они, рука об руку отправились в хирургическое отделение. Когда через некоторое время я поднялся к ним, обнаружил сплошную идиллию. Пациент и его лечащий врач вольготненько расположились за столом заведующего, На столе красовалась здоровенная бутыль с бесцветной, прозрачной жидкостью и рядом, небольшие медицинские мензурки. Воздух в комнате был уже напоён благородным запашком неразведенного спирта. Чистого, медицинского!
- Чего это вы ребята? Другого времени не нашли?
- Так мы к операции готовимся – ответил хирург, а Генка, выдохнув воздух и смахнув слезу, пояснил:
- Предпер ..предоперационная подготовка! … Тебе налить?
- Ну, Вас к черту! Виктор Иваныч, тебе ж оперировать!
- Знаю… я капельку … здоровье поправить, да и для уверенности в руках – и снова набулькал рюмки. Генка поднял её, взялся за хлеб, однако хирург, отобрав кусок, сказал:
-Так! Закуска мне, а тебе, пациент, нельзя … желудок должен быть пустым, … а то стошнит на операции!
- Ты смотри, как бы его раньше не стошнило – снова встрял я. Собутыльники – простите, врач и пациент – переглянулись, ругнули меня и, что б не мешал, выставили из ординаторской, где уже без помех продолжили подготовку к оперативному лечению. В ординаторскую я вернулся, когда к операции уже все было готово и доктор с пациентом выходили в коридор:
- Слушай, Гена – говорил хирург – давай операцию под местной анестезией сделаем? А то ты уже … того … анестезиолог будет ругаться. А под новокаинчиком … раз и готово!
- Давай – согласился пациент – где он, наливай! Был Генка уже весьма хорош и, выходя в коридор, влепился в косяк. Тут он узрил меня и, покачнувшись, молвил:
- Ты…. это! Если что! … Проследи, чтоб машина сыну осталась, … ик! …ладно? - и они, покачиваясь, и приобняв друг друга – для большей устойчивости, надо полагать – направились в операционную. Я с тревогой глядел им в след…. Случай был сложным!
Подходя к двери операционной, Генка вдруг грянул во всю ивановскую:
Дрожжи буржуй, настал твой смертный час
Против тебе весь белый свет поднялси …
Он засмеялси, улыбнулси, все цепи разорвал
И за свободу бьется как герой…
В дверях палат стояли «ходячие» больные и с улыбками наблюдали за происходящим…
В оперблоке, больного увели на операционный стол, а пьяненький хирург, пошатываясь мылся, переодевался в стерильное, сыпав при этом сомнительными остротами и прибаутками. Ну, а затем я увидел чудо! Порог операционной переступил весьма поддатенький мужчина, что хорошо было видно даже и неискушенному человеку, а к столу подошел совершенно трезвый, уверенный в себе и своих действиях Хирург. Движения его были точными, команды короткими, четкими и я даже залюбовался, глядя на скупые и выверенные движения его рук! Вот что значит профессионал!
Операция, как и ожидалось, прошла успешно. Ведь не зря они к ней, так тщательно готовились! Утром я зашел проведать страдальца. Лицо его было серо-зеленым и очень печальным.
- Что, Гена, тяжело? Больно?
- Да, уж!
- Ну, ничего, потерпи. К вечеру полегчает.
- Да причем тут потерпи? Какая, к черту, боль? У меня башка раскалывается от вчерашнего спирта. Вот, дурак то – добавили он, а потом, улыбнувшись, сказал:
- Меня там, в операционной, все-таки стало тошнить, а потом и рвота началась. Видел бы ты, какой фонтан разведенного спирта из меня хлынул! Виктор сначала ругался, а потом скомандовал, что б меня укололи. Генка, придерживая руками живот, тихонько засмеялся и добавил:
- Я, прежде чем отрубиться, еще успел услышать, как операционная сестра с возмущением сказала:
- Это не операционная, а какой-то спиртогонный завод …
- Так, больной… как самочувствие – вдруг со стороны двери раздался голос и в палату зашел Виктор Иванович - бодрый, свеженький, румяный. Он довольно потирал свои пухлые ручки, а карман его халата подозрительно вздулся, заметно оттягивая вниз полу. Лечение, похоже, продолжалось …