I.
Обо мне никогда не скажут: "Такая есть".
В лучшем случае, скажут "была", что услышу вряд ли.
На земле и под нею - успех не про нашу честь.
...Талый снег, что, по случаю марта, весьма податлив,
расползается в жижу, как наша с тобой по швам
расползается жизнь, непричастная к торжествам.
II.
Выраженье "по крайней мере" теряет суть:
в словаре не найдется никчемнее и случайней
сочетанья, когда наступает пятой на грудь,
отдавая из прочих мер предпочтенье крайней,
даже преданный спутник... Умойся - и кайф слови
от набившей оскомину формулы "се ля ви".
III.
Оттого, может быть, и острее любовь к стихам,
что любить человека становится нестерпимо;
и пространство так явственно делится пополам,
что, обильной слезой сколько прошлое ни кропи мы,
пересохшая почва, под стать каблуку, жестка,
и зерно, что роняю в нее, не дает ростка.
IV.
Именуется горем то, что горит, - внутри,
на такой глубине, что бессмысленно звать пожарных,
да и те, кого надо вызванивать по "ноль три",
тоже вряд ли помогут, и зря беспокоить жаль их.
погружайся, блуждающий разум, в смиренный сон:
только так от распада ты будешь теперь спасен.
V.
И чего только не случится, покуда спишь,
в параллельной реальности, выписанной подробно, -
точно возле компьютера кошка терзает "мышь",
забывая о том, что последняя несъедобна.
Просыпаешься - будущность топчется у дверей
в ожиданьи рассвета, которого нет серей.
VI.
Недоступные нам виртуальные города
тем дороже, чем дальше, а стало быть, и прекрасней;
мы построили их из желанья попасть туда -
самой прочной материи, тлению неподвластной.
Но, рассмотренный въяве, мечтаний твоих предмет
превращается в ряд отвратительнейших примет.
VII.
Я, пожалуй, спокойно все это переживу,
как мильоны других до меня и мильоны после.
Превращенья костей в песок, а волос - в траву
я уже не боюсь. Отвечать ли кому, вопрос ли
задавать - нету, в сущности, разницы никакой,
если знак приглашенья Харон подает рукой.
VIII.
Принимай приглашенье, душа моя, - этикет
соблюдай, и в чужой монастырь со своим уставом
не спеши, потому что в нем кельи свободной нет,
где о камень побиться можно челом усталым.
Накопилось грехов - что в барханах пустынь песку:
совокупность достойна того, чтобы ствол - к виску.
IX.
Не положено бабе оружие доверять.
Впрочем, тем, кто в штанах, не положено и подавно:
если им не удастся друг друга перестрелять,
значит нас изувечат, что тоже, конечно, славно.
Безопасней, - включая в полночь настольный свет,
избирать в собеседники тех, кого больше нет.
X.
В обиталище фальши лишь мертвые не солгут
(потому что при жизни с пятьсот коробов наврали).
Остальным существуется, в общем-то, "вери гуд",
и бессмысленно здесь о какой-то еще морали
рассуждать, раз у каждого собственный огород:
кто копейки считает, кто центы, кто - агорот*.
XI.
По одежке встречают меня, а на ней прорех -
что плевков на асфальте, - и в каждой сквозит плебейство;
залатать недосуг, поминутно впадая в грех
рифмоплетства, который постыднее лицедейства.
И, поправ соответствие цифре календаря,
каждый прожитый день - тридцать нервное мартобря.
XII.
Бесконечно затягивать горестный монолог -
все равно, что затягивать петлю на горле птичьем.
Глохнет голос, отчаянно сдавленный между строк:
умножаясь числом, совершенства трудней достичь им.
Значит нынче к молчанью прислушиваться начну,
из ночной какофонии вычленив тишину.
1998
* Мн. число от "агор" (израильская разменная монета)