Лепестки
Не получится долго валять
Дурака, хоть старайся по полной.
Что молва! На молву наплевать -
Ты раскусишь меня с полпинка.
Но похоже, дурак я опять,
Потому что никак не запомню,
Что мне делать - бежать за тобой или ждать
Твоего номерного звонка.
Никаким окаянным числом
Этот день в небесах не помечен,
И глотает его календарь,
Как таблетку для крепкого сна.
И виденье Харона с веслом
Отступает на время, и Вечность
Пахнет так, будто горький тревожный миндаль
Раскидала по лужам весна.
Настоящее - там, за окном,
Режет ночь торжествующим мявом
Да ломает последний ледок
Громким смехом взрослеющих дев.
Мы с тобой говорим об одном,
Только слов, как всегда, слишком мало,
И опять ты закончишь пустой диалог,
Словно нитку в иголочку вдев.
А на кончике этой иглы
Сотня ангелов пляшет качучу.
А попробуй поймать одного -
Не поймаешь, сломаешь игру.
Мы с тобой, если честно, могли б
С каждым днём жить всё лучше и лучше,
Ну а то, что осколки хрустят под ногой -
Эти чашки разбиты к добру.
Завтра купим сервиз голубой.
А пока - на коленках по полу
Не спеша собирать лепестки,
А точнее - фарфоровый бой.
Я опять очаруюсь тобой,
И скажу, что весна тебе впору,
И в ответ на дурацкое слово "Прости!"
Ты легонько качнёшь головой.
Такое лето, брат...
Майку Зиновкину и Наталье Маржан
Такое лето, брат, такое лето.
Такая лень разлита в небесах,
Такая недолепленность сюжета,
Что так и тянет что-нибудь нарушить.
Но ощущенье взлёта и полёта
Упрямо глохнет где-то на басах
И тополиной неги эполеты
Лежат на всём, включая наши души.
Такой июль, сестра, такой июль.
Такая карма, и не потому ль
Не удаётся самое простое?
Нестойка тушь, непрочны каблуки,
И как два пальца встать не с той ноги,
Прочистить горло - берегись, враги! -
И окрестить весь белый свет "отстоем".
Такое лето, брат, такое лето.
Такие трассы бешеных стрижей,
Что только ахнешь - и забудь про это:
Хотелось, да нельзя - тебя не пустят
Засевшие в стенном шкафу скелеты,
Зато с твоих последних этажей
Легко увидеть, как играет лето
По правилам высокого искусства.
Такой июль, сестра, такой июль.
Простреливаемый навылет тюль.
Обои. Злые солнечные пятна.
Последний том, последняя глава,
Последняя страница. Голова
Трещит. И на вопрос: "Comment ça va?"
Выскакивает то, что всем понятно.
Такой июль, сестра, такой июль.
Осадков ноль, в сухом остатке - нуль,
В сухих глазах закончилась эпоха.
Ты с нею откровенно наравне,
Но - полный стоп! И липнет топ к спине,
И штиль, и нет движения вовне,
Но нет и внутрь. И это очень плохо.
Такое лето, брат, такое лето.
Закат оближет леденец окна.
Прольётся вечер. Бросится монета.
Что в этом сете - решка или чудо?
Окажется, что мы с одной планеты,
Что истина не где-то - вот она
На дне бокала и в порядке бреда -
Забавный факт: мы родом-то отсюда.
Такой июль, сестра, такой июль.
Сбивает с мысли, выбивает руль
Из рук. И это ново и нестрашно:
Плыть в пламени июльских миражей,
Ловя морзянку бешеных стрижей
И ясно понимая, что уже
Ты не вернёшься к той себе, вчерашней.
Что с высоты полёта даль видна,
Что с высоты открытого окна -
Неважен ракурс, важно, что задета
Такая невесомая струна,
Что еле-еле музыка слышна,
Едва родившись, гаснут флажолеты,
И гаснет день на грани тьмы и света.
Но коль ты слеп - на что тебе глаза?
А что до остального - что сказать?
Не жалуйся, что песня недопета -
Мы встретимся с тобой в другом краю.
Такое лето, брат, такое лето.
Такой июль, сестра, такой июль.
Утро
Останется вечер непрошеным, время - непрожитым.
Часы на стене пошевелят усами: "Ну что же ты?"
Луна одеялом лоскутным укроет свой лоск.
В неяркий пастельный оттенок окрасится прошлое,
В котором, припомнится, было немало хорошего...
А ты задремал над тетрадкой - уже рассвело.
Уже развиднелось, и день начинается заново
С трамвайного звона и дальнего крика тарзаньего,
Минуты неспешную поступь меняют на бег.
И в спину, по-зимнему бледное, пялится зарево,
И что-то ушло незаметно - и пусть, и не жаль его.
И всё накрывает не вовремя выпавший снег.