Темнеет нынче рано
Невидимая морось. Ах, как же мне охота
уехать, все заботы, оставив на потом.
…Лихие завитушки на кованых воротах,
и мокрые иголки под скользким каблуком.
За резким поворотом издалека заметить
уютную сторожку, теперь уже ничью,
соломенного Пугу, похожего на йети,
и поле, и дорожку, скользящую к ручью.
Как всё это знакомо, – под ложечкой заныло…
За пестрой занавеской умыться поспешить:
льняное полотенце, лавандовое мыло,
и в синих незабудках фаянсовый кувшин…
Выбрыкивает память «завалинкины бредни»,
когда лешак являлся по чётным выходным.
Надену-ка бабулин батистовый передник,
шутливо препираясь со старым домовым.
Люблю свои пенаты, но выбираюсь редко
и бабушка изрядно была б огорчена,
что сломана ступенька, а хмель обвил беседку
и ломкую крушину не видно из окна.
Натопленная печка, румяные ватрушки,
под жёлтым абажуром покой и благодать, –
…устроится уютно на вышитой подушке
и в этой пасторальке счастливо засыпать.
На скатерти в стакане букетик сухоцвета.
Мне не пристало время невольно торопить,
подыскивая рифмы, грустить о бабьем лете
под вымученный скрежет колодезной цепи.
Заброшенная дача, денёк почти везучий,
что ни к кому не надо проситься на постой.
…Темнеет нынче рано. Причудливые тучи
наполнят полустанок чернильной темнотой.
Скоро я улечу в Кабо-Верде
Не ищи. И пускай – привереда, –
скоро я улечу в Кабо-Верде,
с островами Зелёного Мыса
я ещё не знакома пока.
Испугавшись себя до икоты,
дотяну до ближайшей субботы,
ускользая неслышно, по-лисьи,
я учусь не валять дурака.
Убежать из постылого плена,
но с лицом отупевшей мурены,
мне удастся сегодня едва ли
оказаться привычно-ничьей.
Посетить неприметной бродягой
вулканический остров Сантьягу,
окунуться до сладкой печали
в тёмный омут сезонных дождей.
Встретит ласково пестрая Прая
резким запахом зрелой папайи,
где под стоны гавайской гитары
разрезвится креол-донжуан.
И под блики ночного залива,
вспоминать «босоногую диву»*,
наблюдать за танцующей парой
и с востока вдыхать харматан**.
Наши страсти всё тише и тише.
Мне удобно с поехавшей крыши
проглядеть паруса каравеллы,
а потом улыбаться хмельно.
Это лучше, чем просто наскучить.
Под бессмертное «Бесаме мучо»,
я на пляже Куэбра Канела
пью одна молодое вино…
-----
* певица Сезария Эвора,
**сухой ветер.
И Громовержец прочертил…
Мне долгих слов не говори,
но фраз галоп…
Помашет зонтиком вдали
простой укроп,
запахнет мятою лесной
на берегу
и как прошедшею весной,
я убегу…
Какой неведомый досуг, –
души елей…
и равномерный, дробный звук,
ночных дождей,
и влагой щедро окропив
косой овраг,
властитель грома прочертил
над ним зигзаг…
Неспешный аист проплывёт,
качнув крылом…
Заветный узел он несёт
в знакомый дом…
Блеснувших слов зеленый сад,
покой в душе
и не найдёшь такой расклад
у Фаберже…
Как мне смириться с этим днём,
когда вокруг,
под запотевшим фонарём
очерчен круг…
Как на последнем этаже,
задержишь вздох,
чтоб не пророс в мой душе
чертополох…
*
...Дождями напоённый сад,
калитки всхлип
и утончённый аромат
цветущих лип…