Как оказалось, деда Ваню она знала давно. Мимо Покровского рынка ходила уже почти четыре года. Из перехода к офису нужно было пройти через узкую крытую галерею. Движение там всегда замедлялось, потому что уже с семи утра в ряд, прижавшись к стене, ютились лоточники. Сувениры, сладости, бабушки с яблоками и маринованными огурцами, китайский ширпотреб. Дед с книжками и поделками выделялся только старостью. Это и привлекло ее внимание: старенький дедушка, выцветшие книжки, потертая деревянная кухонная утварь. Ни разу Юля не видела заинтересованного покупателя рядом с его прилавком, не видела и стула. Как-то поймала себя на мысли, что дед все время стоит, вжавшись в стену и оперевшись двумя руками на увесистую клюку.
Знакомство произошло неожиданно, как и гроза. Юля вышла с работы в тонком платье без рукавов. Было ветрено, в воздухе пахло дождем, но солнце все еще выглядывало из-за облаков. Она надеялась проскочить. Не вышло. Дождь налетел стремительно, перегородив путь к спасительному переходу. В галерею она вбежала уже подмокшая. Остановилась сразу под козырьком, но толпа оттеснила вглубь. Оставалось смиренно ждать. Юля медленно пробиралась к выходу разглядывая представленный ассортимент. Оживленные внезапным скоплением народа торговцы громким многоголосием рекламировали свой товар. Она скользила взглядом по разложенным вещам и вдруг остановилась. Внимание ее сосредоточилось на деревянном блюде. Круглое, оно было покрыто тончайшей резьбой в центре, а края окаймляли словно венок резные листочки, словно бы гибкую березовую ветвь покрыли лаком и приладили к тарелке. Мама, будет в восторге! "Сколько стоит?". Подняв голову, она увидела дедушку. Он стоял прямо у ее плеча и умильно смотрел на нее светлыми глазами.
− Вижу, что вам нравится. Это мое любимое. Хотел сохранить... Да вот совсем нужда заела. Не знаю, девочка! Раньше по тыще продавал. Теперь не знаю. Сколько дадите?
− Две дам.
Пока дед суетился в поисках обертки, Юля внимательно его разглядывала. Сутулый, иссохший, словно старое сливовое дерево. Вытянутое, изрытое морщинами лицо, нависшие веки, круглые светло-карие глаза. И огромные натруженные руки. По-видимому, в молодости он отличался высоким ростом, может даже дородностью. Рост ушел в годы. Оттого руки казались чрезмерно длинными, словно пришпиленными к чужому телу. Потертая голубая рубашка, неизменная соломенная шляпа. Но что-то было в нем притягательное. Такой ореол... Юля долго не могла подобрать слова... порядочности.. Так что ли?!
− Вот, девочка! Возьмите! Пусть вам послужит, порадует.
− Маму будет радовать. А кто это сделал?
− Я!
− А еще есть что-нибудь подобное?
− Последнее. Глаза совсем плохие. Уже делать ничего не могу. Вот распродаю остатки.
Они попрощались, и Юля побежала домой, утопая по щиколотку в свежих лужах. Небо вылилось.
С того дня у Юли появился новый друг. Сначала ограничивались приветствием. Потом стало традицией желать доброго утра, а вечером перекидываться парой фраз о прошедшем дне. Как и все старики деда Ваня был словоохотлив и как многие одинок. Но не был навязчив. Постепенно Юля сама начала заводить беседу. А он ждал ее с угощением: карамелька, яблочко. Когда такового не оказывалось, беспокоился и корил себя.
Деда Ваня всю жизнь проработал слесарем на местном заводе. В войну пацаном встал к станку. Женился рано, потерял жену тоже рано. Она ушла, когда ему было пятьдесят три. Он долго горевал. Детей они не нажили, и ее кончина лишила его единственного родного человека. Тогда он всецело погрузился в резьбу. Смолоду еще слышал про свои золотые руки. Вот только торговать не умел. Расходились его деревянные творения по перекупщикам. Но он был рад вырученному. Завод издох, пыхнув последний раз трубой в девяносто первом. И вроде все как-то было ничего. Но новая беда – начал терять зрение. К шестидесяти пяти ослеп на один глаз. Руки опустились. Жизнь застыла. Инвалидность выбить не смог. Грошовая пенсия заставляла горько вздыхать. Тогда он и вступил на предпринимательский путь. Дом был полон... Жаль, что рухлядью. Торговля не шла. Зато шел он. Шел на работу. Вот уже почти двадцать лет. Складывал вещи в старенькую сумку-тележку и катил к галерее. И пусть люди проходили мимо, равнодушно, а то и презрительно оценивая его скарб. Пусть... Всё равно он был рад каждому. Тишина дома высасывала из него остатки жизненных сил. Нет, смерти он не боялся. Страшила мысль ее ожидания в беспомощности и полном одиночестве.
− А стул? Стул почему не берете? Тяжело? Давайте я буду приносить?
− Что ты, Юленька! Тут узко и так. Я еще рассядусь. Мешать не люблю.
Юля видела, что дед перебивается кое-как. Спросить, что он ел сегодня, она не решалась. Быстро поняла, что характер у деда Вани железный и жалости он не потерпит. Покупала... Причем это стоило ей неимоверных усилий. Умного и проницательного деда могла подкупить только искренняя заинтересованность с ее стороны. И она ее проявляла. Книжка племяннику, подставка под чайник бабушке, а о подстаканники она сама долго мечтала.
Увлеклась, по-видимому. Вчера он ей отказал....
Вроде бы суббота, бабье лето.... А она второй день в расстроенных чувствах из-за "совершенно постороннего мне старика". "Не ври себе! Он тебе уже не посторонний". Внутренний голос был прав.
На следующий день она сидела в парке, когда идея пришла. Стукнула в голову: простая и очевидная. Юля верила в людей. Пришло время проверить.
Дома сразу залезла в свой аккаунт.
"Друзья! На Гоголя на стороне рынка в деревянном переходе каждый день стоит деда Ваня. Стоит примерно с 7.30 утра и до восьми вечера. Продает неприметное барахлишко. Он совсем старенький, ему восемьдесят три года. Инвалид, почти слепой. Это самый порядочный, честный и добрый человек, которого я встречала. Он живет в нужде. Страшно переживает из-за своей беспомощности. И расстраивается, когда люди просто так суют ему деньги. Стул не берет - не хочет мешать. Если будет возможность, не проходите мимо дедушки, купите у него что-нибудь. Он берет за вещи "сколько не жалко". Мне он продавать уже не хочет. Пытается по дружески всучить. Настоящее добро может быть совсем простым и не сложным. Сделайте репост!".
Утро понедельника Юля как всегда проспала. На работу бежала стремя голову. В галерее вспомнила про свое письмо. Оттого особенно лучезарно улыбнулась деду Ване, и тепло пожала ему руку. Растрогала старика. Ну, ради этого и выговор не жалко схлопотать.
День радовал ее. Письмо разлетелось по сетке. Вера в людей оправдалась. Несколько коллег похвастались своими приобретениями. Сознание участия в добром деле всех приводило в хорошее расположения духа.
Вечера еле дождалась. Выскочила первая из офиса. В галерею... Деда Вани не было! Впервые за это лето. Не было... "Все продал!". Юля была счастлива.
Утро следующего дня было пасмурным и уже по осеннему зябким. Сегодня она вышла раньше. Но неспешно прогуляться погода желания не вызывала. Она снова почти бежала. Когда наткнулась на деда, опешила.
− Деда Ваня! Вы опять здесь?
Казалось, он пропустил ее слова мимо ушей.
− Юленька, жду тебя! Это чудо какое-то: всем вдруг понадобились старые вещи. "Антиквариат" говорят, "раритет", я вчера уже в четыре все распродал. Вот сегодня новую сумку собрал.
Юля смотрела на него разочарованно и даже обиженно. "Жадный старикашка" пронеслось в мозгу.
− Вам что денег мало дали?
− Что ты Юленька?! Я столько и не видел никогда, что б сразу.
− Чего же вы тогда опять пришли?
− А как не прийти? Юленька?
Он явно с удивлением вглядывался ей в лицо.
− Юленька, мне же не надо ничего. Вчера, понимаешь, иду домой... День еще... Что делать-то? Денег полные карманы. И вижу детвору свою... У меня двор-то неблагополучный. Пацанва школу прогуливает, бедокурит. А я им: "Айда за мной! Сейчас голубятню будем строить!"
− И что? Построили.
− Нет, что ты, купили материалы. Сегодня птиц пойдем выписывать. Хотим пару породистых взять, да что б обжились. Остальные на корм прибьются.
− Деда Ваня! А себе! Вы еду, лекарства купили?
− Так не осталось ж ничего... Ну, это не беда! Так торговля пошла! Это мы в миг голубятню достроим.
Юля вдруг заплакала. Что-то щемящее сдавило грудь. Деда Ваня сначала обеспокоено озирался, потом обнял ее своими огромными руками. Она долго всхлипывала у него на груди.
− Ну, чего ты детонька? Что случилось?
− Все хорошо!
Она все еще шмыгала носом, но уже улыбалась.
− Все, деда Ваня, побегу.
− Куда? На работу?
− Ага! Дописывать про голубятню и репост.
− Чего?
− До завтра, деда Ваня! Вечером точно не свидимся!
Поддавшись порыву она звонко чмокнула его в щеку. Оглянувшись в конце галереи помахала рукой. Пошел дождь. Но это не имело для нее никакого значения.
15.08.2015г.