Очень хочется любви
Черной розой распустилось небо в городе куражном.
Лепестки - изгибы бездны мягкой, бархатной и влажной,
улеглись на крышах зданий авангардных грузных улиц,
и на узких переулках, где гуляет лишь безумец.
Пахнет скорою грозою. Клерк идёт домой без пары.
Эй, девчонки! Гули-гули… нет девчонок - аватары.
В душу точно не влюбиться и в глаза смотреть не модно -
пятки, кошелёк, страница в одноклассниках. Свободно
место свято не бывает. Ночь сегодня что-то рано.
Полицейская машина ждёт гостей у ресторана.
Чуть левее на скамейке бомж в украденных ботинках.
сон досматривает старый о брюнетках и блондинках.
Тяжко дышит старый город, он давно на арбидоле.
Жёлтый, жёлтый снова жёлтый - нервный тик на светофоре.
Эх, к кому б с утра прижаться, да и жить потом в обнимку.
Поменял бы свой iPAD я на простую валентинку.
После тебя
после тебя был долгий март со снежной кашей под ногами,
солёный дождь, сырой плацкарт моей весны. За облаками
не видно было синевы, и небо было светло серым,
роняло серые цветы к озябшим чувствам неумелым.
Плотнее воздух стал вокруг, душа, как будто, стала больше,
вдыхая боль сердечных мук. День прибывал. Тем было горше
осознование пустоты, что простиралась между нами,
точнее, был отдельно ты и где-то я в своём тумане-
в тумане лиц, витрин, домов, рекламы средств борьбы со стрессом
рецептом правильных долгов, что поспевали за прогрессом.
Менялись деньги у людей, названия знакомых улиц.
Жизнь становилась всё взрослей для бывших «умников и умниц».
Я поменяла цвет волос и стала стриженой брюнеткой -
костюм, помада, нервный босс. А сердце канцелярской скрепкой
надёжно крепится ко мне и только мне теперь послушно,
лишь очень рано по весне скребётся к небу простодушно.
Заходила в гости кошка
Расскажите – моей кошке.
Мне не надо ничего.
Эденнил Франк
Заходила в гости кошка по перилам на балконе,
сокрушалась, что хозяйка её вновь ушла в себя:
сыплет в водку кофе крошки, смотрит на свои ладони
и морзянкой набивает нехорошие слова.
Кошка в том не виновата, виноват один филолог
в кардигане крупной вязки и берете набекрень.
Он принёс букет ромашек, вскользь упомянул Бальзака,
угощался, восторгался тортом и конечно ею,
ею– милой, серой кошкой.
Серым становился день. Солнце гасло за окошком
и закрыло тихо дверь.
Не спала в часах кукушка. Бодрый гость, открыв вино,
рассуждал о бутафорстве в нашей жизни и кино,
про банальность и цикличность войн и мировых проблем
и касался ещё многих кошке непонятных тем.
А хозяйка соглашалась, жить нельзя без перемен,
восхищая силу мысли прелестью своих колен.
Ночь легла на подоконник, звёзды с неба унесла.
Чай, остывший как покойник, ждал уборки со стола.
Ну а кошка всё вздыхала, что её пора кормить.
Перемены переменой, а посуду надо мыть.
В двух словах, исчез филолог, поминай теперь за зря.
Пыль свисает с книжных полок и законов бытия.
Я выслушивала кошку, вешала сушить бельё,
при себе решив оставить нынче мнение своё.