Если не идиот
Я хотел бы сцепиться, как в детстве, с подушкой,
спрятать страх свой под купол пластмассовых звёзд,
чтобы дед Валико переспорил кукушку
и хромой Тариэл чтоб до речки довёз.
Я желал бы проснуться от пыльного света,
что сочится меж рёбер амбарной стены.
И смеясь, как подсолнух, вдруг грохнуться с веток
перекошенной, старой и хмурой сосны.
И, наверно, когда-нибудь в будущем прошлом
не отдёрнет мечту бюрократка-судьба,
а пока я держу за грудки невозможность
и улыбка улиткой ползёт по губам.
Прошепчу проснись
Словно вылит из воска её силуэт
изумрудно мерцает под отблески ламп,
и свой взгляд отвести от неё силы нет.
Я застыл как она, как во времени штамп.
Мне неловко от мыслей, что лезут наверх.
Обнажают её до бесстыдных ресниц,
я губами коснусь её трепетных век.
И, как раб, павши ниц,
прошепчу ей: "Проснись".
Просто улыбкой одной меньше стало
Всё разбирают на части, позорно
тянут канат на себя и подальше.
Лягут костьми что бы правду зашорить.
Срежут углы, чтоб не ранило фальшью.
В мире бескрайнем всегда кто-то крайний.
Маленький, чистый и жалкий ягнёнок
на скотобойне, где "фото на майке"
стало иконой для душ раскалённых.
Тень создаётся над светлой равниной.
Надо чтоб были враги где-то рядом.
Так будет легче ножом половинить.
Голову с плеч - это кредо обряда.
Голову с плеч и не важно какую.
Цель отвлеченье от встречных вопросов.
Красным глаза злому стаду пакуют
и словно корм новостишку подбросят.
Вот вам палач да с точёным кинжалом,
с сердцем немым и тупой головою.
Вот вам и жертва, которой не жалко.
И горизонты, что шоу откроет.
И за шумихой, и шоковой встряской
стало неважно, что мать не прижмётся
к тёплой щеке и на платьице хлястик
уж не подтянет. Смешные намётки
детских каракуль не будут маячить
полностью пол и ковёр застилая.
Там только гарь, пепелище и ящик
с фото, что помнит где отблески рая.
Всем наплевать, что не спрыгнет с коленей
та егоза с голубыми глазами.
Некому в откуп подсунуть оленя,
может пластмассовый, розовый замок.
Больше нельзя пошутить над сестрицей,
важно поумничать в маске нахала.
Боль их лишь повод для древней столицы.
Просто улыбкой одной меньше стало.