Про кота
выворачивать руки. вколачивать боль в башку.
кто то смог бы, наверное, взять ее на испуг -
мою глупую мысль, что на дне невиновных нет...
в КПЗ арестованных мыслей о тишине.
за колючкою лжи и за ненавистью к словам
я не верю в попытку жить - я ее сломал
и не знаю пока о количестве глупых дней
в КПЗ арестованных мыслей о тишине.
так, пытаясь найти в этой камере капли лжи,
я пытался себя обмануть про "желание жить".
но для тех, кто уже давно погружен на дно...
я ищу иногда себе камеру, где темно.
и потом уж в том месте, где самая темнота
поискать в ней по глупому угольного кота.
в эту камеру черный от Шредингера сбежал.
то ли есть, то ли нет. словно дружба иных держав.
Одна такая
не люблю интриг. не люблю раская...
я уже не Кай но еще не Каин.
но в моих объятьях одна такая
за мои безбашенные года...
я бывал поддат или в доску трезвый.
я бывал местами излишне резок.
но на сердце я излечить порезы
от тебя не смог бы уж никогда.
так бывает. как наступить на мину.
и бывает - кажется, выстрел мимо.
только эта боль не бывает мнимой
и не извлекается. нет, мадам.
это как ребро, что забрали. бог с ним.
пререкания часто выходят боком.
только нервы - под током они, под током.
от ребра, что когда то отдал Адам.
На завтрак
эта блажь фатальна (i love you, baby)
я любил тебя и тобою бредил...
этот бред шекспира, его трагедий -
бьет без промаха в голову. наповал.
ты, наверно, тоже тому не рада
(да, очки не от солнца, очки от Pradа).
мир жесток, и наши на это вз6ляды -
пусть у мира кружится голова.
мир жесток и горек. и мы не сахар.
что еще нам скажет закатный запад?
я еще тебя притяну на завтрак,
до того, как время придет вставать...