КЛАДОИСКАТЕЛЬ
Темна была пещера, глубока.
Ступени, вход – листвой от глаз сокрыты.
Из пола вырастали сталагмиты,
И сталактиты висли с потолка.
Она таилась средь прибрежных скал.
Высокий свод, зловещим звукам вторя,
Подхватывал тревожный рокот моря,
И ветра вой опасность предвещал.
Всей шайкой мы вошли в подземный дом –
Он ждал, крестом на карте обозначен,
Нас, джентльменов ветреной удачи,
К сокровищам спешащих напролом...
Когда мы одолели треть пути,
Вдруг пол под нами, словно льдина треснул,
И все пираты провалились в бездну,
Лишь я один сумел себя спасти….
Где это место? Промолчу о том.
Я хитрецов видал куда почище...
Но ты настойчив! Что ж, давай рискнём.
Коль хочешь деньги превратить в деньжищи –
Трёхмачтовый корабль приобретём,
Отправимся туда и клад отыщем:
Он здесь, на старой карте, под крестом.
***
Требую! Прошу тебя. Молю...
Прекрати! Не мучай. Пощади...
Вот уж вечность по календарю,
Как расстались. Нет! не приходи,
Не преследуй призраком ночей,
Не тревожь души моей больной,
Не топи в бездонности очей
Зыбкий мой полуночный покой.
Я и так не в силах превозмочь
Боль, и из последних сил держусь.
Как проклятье, принимаю ночь
И уже при свете спать ложусь.
Горькое безумие моё!
Я тобою за грехи наказан:
Чёрных мыслей злое вороньё
Еженощно выносить обязан.
Из глубин кромешной темноты,
За чертой сознанья, в бездне где-то
Так не–вы–но–си–мо смотришь ты.
И опять распят я до рассвета.
Прижимаю медный крест к груди,
Но на шее чувствую петлю.
Прекрати! Не мучай. Пощади...
Требую! Прошу тебя. Молю...
***
Увы, земных не хватит измерений
(их только три), ни чувств (их только пять),
чтоб описать ту ночь; тот куст сирени,
не устававший звёздочки ронять...
Уже к распевкам приступали птицы,
уже рассвет кровавил небосклон –
а я всё целовал твои ресницы,
их стрелами смертельно поражён.
Ты улыбалась – мягко, беззаботно,
увлечена фантазиями сна,
от всех печалей-горестей свободна:
не признаёт их юности весна.
Твоим дыханьем, запахом сирени
И вкусом тела – мёда с молоком –
я упивался всласть. Ласкал колени,
от близости пьянея... а потом –
в который раз! – пленённый, прикасался
губами к божествам твоих ресниц.
Коснувшись их, над миром подымался,
не ведая ни страха, ни границ.
Таких глубин любви и наслаждений
в ту ночь с тобой посмели мы познать,
что описать – не хватит измерений
(их только три), ни чувств (их только пять)...