багрово улыбнувшись горизонтом,
мазнув по тёмным окнам позолотой,
зажёг лампады тысячами свечек.
Сгустилась тьма под бархатной завесой,
как-будто небо сблизило ресницы,
Мерцали блёстки гаснущей зарницы
в разрывах туч, во мраке поднебесном.
По улицам, глубоким сном объятым,
Пронёсся ветер, словно горький выдох,
вспугнул листву и длинноперстно «выдал»
по крышам осторожное стаккато.
За шелестом и стуком неуслышан
ввалился, не спеша, походкой валкой
Огромный зверь.
По улицам и паркам
протискивался... ближе, ближе, ближе...
Тот, кто проснулся и в окошко глянул,
разбуженный и движимый тревогой,
увидел только мутный оттиск бока
белёсой мглы, похожей на сметану.
Уже холодным блеском небо стыло,
И звёзды, побледнев, на нет сходили,
рассеялись по травам нежной пылью.
Предвестником грядущего светила
неяркий свет окрестности окрасил.
Тогда дремучий зверь вскочил, волнуясь,
цепляясь шерстью за уступы улиц,
поплёлся неохотно восвояси,
Сонливость смыта в шуме водосточном,
развеяна в небесной полусфере.
Лишь в парках, в подвесных силках деревьев,
застряли шерсти выдранные клочья.
