на листья пышных медуниц,
туман ложится на покосы,
а вечерами – блеск зарниц.
Поля безбрежные, просторы,
за перелеском – снова даль,
и небо замыкает в створы
мою щемящую печаль.
Иду по полю, травы – с хрустом,
в овраге вязну, не пройти,
судьба на мостике на узком
уселась гордо на пути.
- Привет! Пошто так невесёлый? -
Гляди, окрестом – тишь, да блажь,
и поле рассекают пчёлы,
и дуб – на взгорке, полю - страж.
Ты не печалься, все «там» будем,
и указующим перстом
судьба в крест тычет на распутье,
что притаился за мостом.
Я подхожу к кресту поближе,
табличка стёрлась, не понять,
кто там лежит, а небо свыше
стрижей пустило посвистать.
Гроза издалека заходит,
густятся грозно облака,
и с первых капель хороводит
кобыла шеей с постромка.
Да, надо видно возвращаться,
крест остаётся за спиной,
судьба смеётся, ей шататься
наверное нравится за мной.
Я злую шутку с ней сыграю,
и притворюсь усопшим, тут
очами грозно засверкает,
платочком слёз не вытирает,
а лапы по навозу бьют.
Не человек она – не утка,
и не корова, и не бык.
Она – судьба, и в этом – шутка,
что ты к судьбе своей привык.
…