Я волком пытаюсь по мере сил
Очистить от плевел стадо.
И ты снисхождения не проси:
Такое есть слово «надо»!
Для общего блага, а не в укор –
Живым до’лжно жить без страха –
Встречается с шеями мой топор,
Со звоном врубаясь в плаху.
Топор подними-ка, да опусти –
Умаешься с ним под вечер!
Хронический шейно-грудной плексит*
До пенсии обеспечен.
Топор, как надклассовый инструмент,
Воздал и правым, и левым.
Ему поклонился и Рев.Конвент,
Как прежде – король с королевой.
В разгар революции – тьма проблем,
Работы... не выпрямить спину!
Спасибо тебе, Жозе’ф Гильотен –
Топор заменён гильотиной.
Руки’ не подаст последний клошар**,
Глаза отведёт вельможа...
А я – последним взгляну, не спеша,
На их предсмертные рожи!
Сынок, подрастает мой старший внук,
Он выбор сделать не властен.
Секрет мастерства передашь ему.
Надеюсь, что хватит казней!
Наш скорбный удел – не приятный сон
И даже вредит здоровью.
Но имя моё – Шарль Анри Сансон
Известней, чем Сир Людовик.
* Плексит — заболевание нервного сплетения
**Клошар – нищий бродяга, живущий во Франции
Как можно стадо очистить от плевел? Зерно отделить от плевел можно, а овцы тут причем?
Палач не идейный борец. Он исполнитель. А вы его изобразили, как человека, стремящегося покарать. Да ему до лампочки, чьи головы рубить.
Да и не очень-то он топором махал. Сначала да, конечно. А потом появилась гильотина...
Здесь смешаны и пословица" паршивая овца всё стадо портит" и выражение "отделить зерно от плевел". Всё это соотносится с деятельностью палача. Ему, конечно, всё равно, чьи головы рубить (работа есть работа!). Но, думаю, каждый старается обосновать полезность своего труда. Топором он махал почти 40 лет. Гильотина появилась во время революции, почти в конце его трудового стажа.
Мне кажется, что Сансон всё-таки любил свою работу хотя бы за то, что он получил возможность пообщаться (пусть недолго) с самыми известными людьми Франции, и даже оказать им маленькие услуги. Иначе не стал бы он писать мемуары о последних минутах своих клиентов:
"Когда Демулен взошёл на эшафот, то остановился передо мной и спросил, хочу ли оказать ему последнюю услугу: я не имел времени ответить ему, но по моему лицу он понял, что может на меня рассчитывать; он просил меня взять у него медальон и отнести его матери жены, госпоже Дюплесси. Он плакал, говоря эти слова, и я чувствовал, что и у меня навёртываются слезы. В это время поднимали нож, поразивший Франсуа Шабо; Демулен посмотрел на окровавленное лезвие и сказал вполголоса: «Моя награда, моя награда». Взглянув на небо, он дал отвести себя на скамью, громко крикнул: «Люсиль!», и нож упал."
Я бы не удивился, если бы узнал, что он втихаря брал у своих жертв автографы. Жаль, что он не догадался завести журнал использования гильотины с порядковыми номерами, датами, фамилиями и подписями казнимых и палача. Даже страшно вообразить, сколько бы сейчас стоили на аукционах тетради с последними автографами Людовика, Марии Антуанетты, Лавуазье, Дантона, Демулена и т.д. Это было бы самое лучшее наследство не только для потомков папаши Сансона, но и для мировой истории!
Считают, что "Записки палача" написал Бальзак. А вот, последний из династии, в отсутствии казней, бедствовал и заложил гильотину. Когда его всё же позвали на работу, он не смог её выкупить и его уволили.
