Сельская история (Рассказ)

- Маша, они будут отходить. Они не удержат наше село. Нам надо ехать.
- Я не брошу свое хозяйство. Не брошу. Хоть стреляйте меня здесь.
Невдалеке громко ухнуло. Жалобно задребезжали стекла.   Женщина вздрогнула всем телом и запричитала
- Акимушка, родненький. Но как, же это. Всю жизнь копили, собирали, думали деткам передать. Да детки и внуки по окопам маются. Правнучата неизвестно где. Сказали только  что едут за Урал. Далеко. Холодно. Как их примет далекая земля. Как люди отнесутся. И ты меня куда-то тянешь. Не поеду.
Ухнуло ближе. Вместе с женщиной вздрогнула вся изба. И затихло.
- Маша. Ну, Маша. Да пусть остается все. Утихнет, мы и вернемся. Мы старые, что с нас взять? Не убьют же.  
- Ну а если не убьют, чего же ехать.
- Да мы пока, временно. Бомбят же. Да и неизвестно еще, что там за войска придут. Гвардия какая-то, национальная чи шо? Ты ж сама говорила, вон в соседнем селе,  Войцеховского убили. Того, что у людей землю в аренду брал.  Так и его, и жинку с детками, всех постреляли. Не плачь родная, поедем.
Женщина как-то поникла вся, сгорбилась и прямо на глазах, вроде как ещё больше постарела.  Медленно опустилась на кровать, с выставленными горкой подушками, и прикрытыми кружевными накидками. Взяла голову руками, вроде не в силах  ее так держать,  закачалась из стороны в сторону и завыла.  В унисон с ней, на улице завыла собака. Их верный друг, всегда веселый и прыгучий. Его и назвали то в честь того что высоко прыгал Стрыбок. И вот этот  веселый Стрыбок, выл под окном.
Ухнуло вдалеке.  Женщина затихла. Умолк и Стрыбок. Мужчина протянул руку. Помог женщине подняться. За всей этой сценой, тихо сидя в уголочке, наблюдал молодой парень. С автоматом, но не военный. Форма-то на нем была, но она не подогнана по размеру, а обычные туфли на ногах выдавали в нем гражданского. Это был ополченец, и он пришел с нерадостной вестью. Ополчение не в силах удержать село. К утру, они отойдут.
-Акимушка, а помнишь как в детстве, немцы пришли, курей и гусей постреляли и уехали. Потом только полицаи зверствовали и издевались. Мы ж с тобой в соседних землянках жили. Ничего, такую войну пережили. Может и сейчас, как-нибудь, а?  
-Так ото то ж и оно. Кабы немцы шли, то может и пересидели бы, а идут-то наши. Тоже что и полицаи тогда. Этого я и боюсь, да и мы с тобой уже не дети, в соломе не спрячешься.
-Что с хозяйством делать будем?
-Октябренок, может, кабанчика, заберете? Все мясо на вашу армию будет. Возьмите.
-Дедушка, я не октябренок. Мой позывной Орленок. Вы думаете, только вы нам кабанчика предлагаете? Да все село почитай, упрашивают; Берите, берите.  А командир приказал у населения ничего не брать. Все люди свою скотину в огороды выгоняют. Я пошел. Мне не велено долго задерживаться. Я и так с вами тут задержался, по родственному. Прощавайте. Даст Бог, еще свидимся.
-Ступай Акимушка, выгони кабанчика, пусть на огороде попасется. Отвяжи и накорми Стрыбка. Мурлыка взрывов боится, убежала, если отзовется, возьмем ее с собой. Я пойду на край села, коровушку нашу, Зироньку, отведу до  Харитыны Харитоновны. Пусть у нее постоит. Подоит родненькую. Если доживет, потом домой заберем, а нет..? На нет и суда нет. Кормилица наша. Она ж по ведру в день молочка нам давала. Если не доить, вымя болеть будет. Коровка мучиться и плакать будет. А Харитына хоть и старая, но труженица. Она всю жизнь на ферме, знает, как с буренками управляться.
Мужчина зашел на кухню, взял отваренных для собаки костей и пошел ее кормить. Идя по двору, звал убежавшую кошку, она не отзывалась. Дойдя до будки, положил кости в миску. Стрыбок стоял и смотрел на хозяина. Мужчина нагнулся и отстегнул ошейник. Всегда прыгучий пес, мечтающий о том, чтобы побегать по улице, сейчас не тронулся с места.
-Шо Стрыбочек, и тебе не весело? Иди хоть поешь.
Сказал старик, и отправился в хлев. Туда, где уже скрылась супруга. Собака пошла следом. Зайдя, муж обратил внимание что жена, слева от стойла, наклонилась и что-то говорила корове. Сам повернул направо и открыл дверцу загона. Поросенок, не веря, что ему так повезло, в нерешительности выглянул из-за угла. Но видя собаку, отступил на шаг назад. Собака не двигалась и не рычала. Поросенок не смело вышел из загона и направился к двери. Поняв что его не ругают, выбежал во двор. За ним вышли собака и мужчина. Стали направлять его к огороду. Такого счастья свинка не ожидала и со всех своих четырех ног, кинулась к мечте всех свиней. Луже, грязи и целому огороду овощей.  Хрюшку уже не остановил даже раздавшийся, протяжный, долгий и тихий стон.  Но нет. Это был не стон. Это мычала корова, но так жалобно и плаксиво, что казалось, что плакал ребенок. Женщина вывела животное из хлева и направилась к воротам. Но корова остановилась и вновь замычала. Женщина положила ей руку на шею и наклонившись к уху, опять начала что-то говорить. Стрыбок подошел и встал рядом. Так прошло минут пять. Старик наблюдал, как кабанчик деловито хозяйничал среди свежей зелени, подрывая ее носом. Он уже успел порыться на грядке с морковкой и сейчас направился к свекле. Корова снова издала тихий и протяжный стон, но не двинулась с места. Женщина продолжила свои уговоры. Стрыбок зашел с другой стороны и ткнулся своим мокрым и холодным носом в вымя корове. Та повернула голову в сторону собаки. Глаза их встретились. Это  был лишь им понятный диалог. После этого корова, тихо постанывая пошла за женщиной на край села. Старик открыл и подпер дверь курятника. Все.  О животных теперь должна позаботиться природа.
Вещи собраны. Все электроприборы выключены. Двери открыты. Очень тяжело старикам бросать нажитое за всю свою жизнь. Каждый лоскуток, каждый гвоздик, это мозоли на руках. Все доставалось потом и кровью. Вся жизнь как-то прошла незаметно и быстро.
В детские годы, война, оккупация, фашисты.
Юность, восстановление хозяйства, колхозов и совхозов. Жизнь в землянках. Потом пошли детки. Жизнь наладилась. Самые счастливые это конец шестидесятых и семидесятые годы. Вот он коммунизм пришел. На селе все работали и хорошо получали. Настроили дома, клубы, дороги. Потом перестройка, бардак, бандиты. Но ничего, село выжило.  За счет своего хозяйства, но выжило. Дальше, больше. Полное отсутствие нормальной работы и культурного досуга. Вся молодежь или деградировала до алкоголиков или сбежала в город. А теперь эта война. Война ни за что. Сами с собой. Война из-за отсутствия моральных ценностей. Беззаботные, ленивые и глупые пытаются подчинить себе Донбасс. Тот Донбасс, который всегда работал и приносил прибыль.  Тот Донбасс, – который ценили, уважали и восхваляли при Союзе. Тот Донбасс – который при Украине превратили в рабов и свалку.  И вот когда люди, шахтеры и рабочие, восстали и стали защищать себя и свою землю, вот тут то и полезли халдеи и олигархи. Послали полчища черной саранчи и объявили нас бандитами. Скинуть бы нам немного годков. Не уходили бы из села. Здесь приняли бы мы свой последний бой. Но, нет сил держать автомат. Приходится отходить с нашими войсками. Одно радует. Воюют наши дети, и наши внуки. Значит, мы правильно их воспитали. А мы еще принесем свою пользу, свой вклад в дело свободы. Мы отступаем, но сохраним правнуков. Старший, самый шустрый. Ему пятнадцать лет и ему дали автомат. Он будет защищать нас, в случае нападения. Он же и будет водителем нашего автобуса, если с основным что-то случиться.
Автобус у ворот. Мужчина взял из рук жены  тяжелый узел с вещами. Много не возьмешь, только то, что надо носить, но на двоих все равно вышло много и тяжело. Из автобуса выпрыгнул правнук. Помог унести и погрузить узел с вещами. Потом помог старикам подняться по ступенькам.
На краю села стали раздаваться автоматные очереди. Автобус ещё несколько раз останавливался на улице. Подбирали стариков и детей. Когда полный автобус выехал из села, то начался артиллерийский обстрел. Поднявшись на пригорок автобус на секунду замер и в вечернем сумраке хорошо были видны разрывы и пылающие хаты. Заплакали дети и запричитали женщины. Три старика и дети постарше стали всех успокаивать. Автобус с горы спустился в темноту леса, и покатил по ровной дороге. Детей успокоили, а женщины все, что-то шептали. Жалко было расставаться с домом, бросать добро. И жалко было оставлять на растерзание тех, кто не захотел уезжать. Село было дружное, всегда все вместе гуляли свадьбы. И в последний путь провожали всем селом. Председатель, а он и после развала колхоза управлял селом, был местный. Поэтому хорошо знал обычаи и устои села, так что жизнь здесь вроде как замерла на уровне восьмидесятых. Только молодёжи было мало. Теперь же, большая часть стариков уехала за сотни километров, а молодежь, как и они когда-то, осталась воевать и защищать родное.
Прошли месяцы разлуки с домом и родными. В целом все было в порядке. В тех условиях, что для стариков и детей создали в России, можно было долго и безбедно жить. Но приходили тяжелые вести, с сел и деревень, оставшихся на захваченных армией территориях. Многие, узнав что уже нет того или иного села, подписывали все документы и уезжали в глубь России. Зачем возвращаться на пепелище, когда тебе предлагают дом, работу и хорошее отношение. Одна из невесток, узнав, что муж погиб, пришла к Марии с Акимом и попросила благословения. Муж ее, был внуком стариков. Старики благословили и просили ни в коем случае не терять связи с родней. Как бы там ни было, они все родные.  Весточка пришла из Нижнего Тагила.
- Устроились хорошо. Дали однокомнатную квартиру от завода. Я работаю по специальности. Дети в школе. Всем необходимым нас обеспечили соседи. Кастрюли, посуда и вещи - все есть. Наш адрес: ул. Очаковская 16 кв. 34. гор. Нижний Тагил. Если кто надумает, то ждём. Хоть в гости, хоть на постоянно. Всех целуем. Пишите.
Порадовались старики такому письму. А тут и новая весть. Ополчение откинуло захватчиков от села на сотню километров. И через неделю, после разминирования, можно будет вернуться в село. Только не радостно старикам, что они скажут сыновьям. Старший-то правнук пропал. Еще, как только к границе с Россией подъезжали, боец с позывным Орленок, вышел из автобуса и исчез в ночи. Не было никаких сведений о нем у стариков и очень они беспокоились.
Большой, красивый, с мягкими сидениями и телевизором автобус, медленно ехал по разбитой дороге. Мало людей возвращалось. Когда уезжали, автобус был битком людьми набит. А теперь и половины не наберется. Разъехались люди, кто, куда. Оно может и правильно, потому как когда автобус выехал из лесу на пригорок, стало видно, что большинство домов в селе уничтожены. Стоят в основном только трубы с печками. Куда здесь возвращаться?
Автобус остановился на краю села, где от знака с названием, остался только столбик. Люди вышли и долго стояли, не решаясь идти на пепелища. Но автобус уехал пустой, хоть водитель и предлагал отвезти обратно к границе. Нет уж. Здесь остались только те, кто не смог пересилить тягу к родному дому, и не намерен отступать, ни перед какими трудностями.
Появился молодой военный. Красивый, подтянутый.
- Сельчане! Дорогие наши сельчане. Как счастливы мы, что вы вернулись. Мы понимаем, с какими трудностями вы здесь столкнетесь, но мы вам обещаем помочь, как только появиться минутка свободного времени. А власти Украины никак не успокоятся и продолжают нас душить. Пока располагайтесь, где сможете.
-Баба Мария, дед Аким, а ваш дом почти целый. Только крыша рухнула и окна по вылетали, а стены стоят. Вам повезло.
-Кто ты, внучек? А то я не добачаю.
-Я не внучек дедушка, я правнук. Орленок мой позывной.
-Нашелся. Ну, слава тебе Господи. А мы уж думали, что ты сгинул. Голос у тебя хороший. Ты скажи людям, что раз у нас хата целая, то пусть все к нам идут. Поживут, пока построятся. И нам проще будет.
-А ты внучек не знаешь, что там с коровами нашими стало? Мы тогда почитай с десяток их со всего села до Харитыны отвели.
Вступила  в разговор бабушка.
-Понимаешь бабуля, тот край села, сильно обстреливали. Нет ваших коровок, да и самой Харитыны Харитоновны нет. Снаряды и в дом, и в хлев, и просто во двор ложились. Там ужасающе, что творилось. Но я вам скажу одну радостную весть. У вас все же есть хозяйство. Ваш Стрыбок жив, сидит в окне комнаты и мало того, приютил у вас на хате ещё трёх собак и с пару десятков котов и кошек. Так что вам не будет скучно. И обратился к люду.
-Сельчане. Дедушка Аким и бабушка Мария зовут всех вас к ним в дом. Их дом почти цел. Нет только крыши и окон. Для временного жилья сгодиться, а пока отстроимся. Предупреждаю в лес не ходить, кругом мины и фугасы. Много мин и по селу. Будьте осторожны.
Женщины зашевелились, повытирали слёзы и, собрав свои узлы и детей, пошли по дороге к единственному возвышающемуся над деревьями строению. Ещё издали заметили метнувшуюся к ним из кустов тень.
-Волк? Волк что ли?
-Да нет.
Люди расступились. Не добегая трёх шагов, собака упала на спину, стала кататься, скулить и повизгивать. Это был Стрыбок. Он увидел возвращающихся хозяев. Дворняга, а какая умная. Он не кинулся обниматься, понимая, что может свалить стариков. Он скакал вокруг, он скулил и визжал от радости. Даже люди прослезились от такой верности. Пес подошёл и дал себя погладить. Бабушка встала на колени и обняла собаку. Крупные слёзы котились у обоих. Всем захотелось приласкать героя, пережившего оккупацию.
После этого приветствия, все тронулись дальше. Но шествие долго не продлилось. Подходя ко двору, все остановились. На заборе, под забором, возле ворот и в воротах, везде сидели коты и кошки. Всего около двадцати штук. Перед ними бегали три, небольших собаки, они сначала искали старых хозяев, но не найдя никого, оставались с теми кто их приласкал.
Первую ночь люди спали просто на полу. Улеглись кто где.  Наутро насобирали по развалинам села тряпки, баба Мария научила, как соорудить соломенные перины. Такие как делали после войны. В доме комнаты разделили по родне. Бабушка знает, все корни семей ещё от войны и поэтому каждая родня получила по комнате. Что бы не было смешения родственных кровей. Жизнь продолжается, и соблюдение обрядов, обычаев и устоев, держится на старых людях.  Сами же старики поселились в хлеву. Там давно не было животины и поэтому не осталось ни запаха, ни живности, типа блох.
С продуктами помогают солдатики. Привозят и муку, и макароны, и сахар, и тушенку. Даже сухофрукты. А на днях принесли раненую телочку. Она в лесу гуляла, когда взорвалась граната. Сильно оглушило ее, и ещё было несколько торчащих осколков, но это быстро залечили. В этом общежитии появился новый жилец. Потом как оказалось, на другом краю села, в подвалах тоже ютятся люди. Были и наши, сельские, были и чужие. Но в основном женщины и дети. Так установились две общины. Стали понемногу налаживать хозяйство.
Солдаты разминировали ближайшие дворы и огороды. Жизнь продолжается. Женщины сами, из развалин, на глине возводят дома. Село оживает.
И Стрыбок, наш весёлый Стрыбок, похудевший и полинявший за время блокады, стал приходить в себя. На рёбрах уже появился жирок. Шерсть обновляется. Дай нам Боже мира. Не хотим мы такой страны, где своих убивают.

Мира. Добра. Счастья всем.