Костра обжигающий жар,
Монах Томмазо Торквемада
Замыслил вселенский пожар.
В позорной одежде, босые,
С наплечником желтым в крестах,
Евреи – пророки, святые,
Сгорают живьём на кострах.
Донос написали злодеи,
Что тайно читают талмуд,
Марраны и те иудеи,
Которым достаток дал труд.
Так зависть и жадность толкают
На подлость с лет давних людей,
А церковь грех спишет, святая,
Её ты порочить не смей.
Пятнадцатый век и двадцатый,
Но та же картина, поверь,
В нём снова евреи распяты, -
Счёт страшный смертей и потерь.
Их бедных с вещами, толпою,
В которой и млад шел, и стар,
Ведут палачи, - цель не скрою,
Под пули, чтоб лечь в Бабий Яр.
Дон Санчо такому же дону,
На пламя костра кинув взгляд,
Любуясь на действо с балкона,
Сказал: - Глянь, евреи горят.
Невинно мне жаль убиенных,
Что шли по статье и графе,
Расстрелянных или сожженных
Во всех тех аутодафе.
Вовсю полыхали зарницы,
Толпа шла довольная прочь,
И пепел с печей Аушвица
Гнал ветер в испанскую ночь.