Поймал своим сачком всех птиц на свете
Кроме одной - не полон был улов,
Бедняга страшно был растроен этим.
Она ему в ночных являлась снах, -
Он за сочком тянулся даже спящий,
Она, искрясь, парила в небесах
И излучала чудный свет дрожащий.
Она с ума сводила юного ловца
Своими песнями и грацией движенья,
И страсть его, не ведая конца,
Переполняла мир воображенья.
Он, как шальной носился по лесам,
То с гор срывался, то тонул в болоте,
За ней он всюду мчался по пятам,
Пытаясь палкой сбить ее в полете.
Мечтал он чудо-птицей овладеть,
Чтоб наслаждаться вечно ее пеньем,
Расставил на нее большую сеть,
И вот однажды чудным днем весенним
Выходит наш ловец к себе во двор,
С ним чуть сердечного удара не случилось,
Такого счастья он не ведал до сих пор:
В сетях его родная птица билась.
Царь-птицу поместив в стальную клеть,
Вокруг, как одержимый суетился,
Но птица не хотела больше петь, -
А он страдал от этого и злился.
И по ночам, как прежде в дивных снах,
Уж не искрилась золотом корона,
И вместо радости являлся дикий страх,
И вместо флейт волшебных каркала ворона.
Наш птицелов пред клеткой падал ниц,
Молился, чуть рассудка не лишился,
И говорят: он выпустил всех птиц
И от людей вдали у моря поселился.
И говорят еще: живет он на скале,
Не ведает забот, нужды не знает.
И видели, как с неба на заре
Жар-птица чудная сама к нему слетает.