Леночку Бобель записали на субботу к репетитору. Подтягивать французский. Родители так решили: ребенок должен знать хотя бы один иностранный язык.
Весь вечер пятницы папа с мамой сетовали, что нормального репетитора днем с огнем сейчас не найдешь. А если найдешь, так у него или очередь на три года вперед, или цены непомерные. Вот, казалось бы, каждый может по учебнику пальцем тыкать – а поди ж ты, десять долларов за час, вынь да положь! Леночка удрученно сопела, сидя за обеденным столом, изредка вытягивая губы утиным клювиком и с надеждой бубня:
- Ма-а-ам, ну может не на-а-адо-о?.. Па-а-ап, ну может не на-а-адо-о-о?… А-а-а?
Леночке хотелось сидеть в субботу дома и играть в пасьянс «Косынку», как все белые, извиняюсь за политнекорректность, люди. Или в крайнем случае решать задачи по математике. Но задачи были все решены – наперед, до конца учебника за шестой класс, а по французскому, напротив, имелась твердая тройка и полное непонимание предмета.
И назавтра Леночку снарядили в первую ходку к репетиторше.
В душной прихожей у «француженки» пахло кислой капустой, туалетом и валерьянкой. На крючках висели два плаща – коричневый и зеленый – и шуба с полуоторванным рукавом.
Сквозь кухоную дверь Леночка увидела собаку неопределенной породы. Собака храпела, лежа точно в географическом центре кухни, и дергала лапами. Вокруг нее, живописно разбросанный, валялся лук, и разгрызенная в клочки авоська от него – тут же. Леночка поняла, что каждый в этом доме развлекается, как может – хотя геометрическая точность размещения собаки ей пришлась по душе.
- Вы к кому? – мрачно вопросила женщина в с вялыми волосами, открывшая ей дверь, возраста неопределенного – т.е. для Леночки совершенного неопределимого, а на деле – лет сорок.
- Я… К Вам, наверное… Я для репетиторства… Мне на французский, - смутилась Леночка, не зная, как правильно определить цель прихода. – Где здесь Жизель Альбертовна? Я к Жизель Анд… к Жизели… Я к ней.
- Ну я Жизель, - проинформировала хозяйка, тоскливо глядя сквозь Леночку на двери лифта. – Ты на французский, что ли? Я забыла. Ну, проходи давай… - махнула она рукой в пыльные глубины коридора и зевнула, показав три золотых зуба.
Леночка сняла сапожки, стыдливо задвинула их под вешалку – за время осмотра с них натекло два приличных озера талого снега – и двинулась в комнату, прижимая к животу папку с учебником и тетрадкой. От всех эти храпящих собак и златозубых учительниц ей стало как-то не по себе.
В квартире было тихо, слышался только храп уставшей от кухонных утех собаки. Где-то капала вода из крана. За какой-то из стен соседи выясняли отношения.
Пройдя по длинному коридору, заваленному, как показалось Леночке, несметным количеством лыж, мешков с картошкой и железными кроватными спинками, они оказались в длинной комнате. Тут тоже было множество вещей: серванты, кресла в плюшевых накидках, несколько стульев, старый лакированный одежный шкаф с тремя дверцами, одна из которых постоянно открывалась. Везде были разбросаны вещи, вещи, вещи – какое постельное белье, чистое, но неглаженное – снятое с веревок и просто скомканное кое-как, одежда, книги и газеты косыми стопками, вперемешку. На круглом столе, за который Леночку было усажено, тоже не виделось пустого места.
«Француженка» переложила пару куч одну на другую, освободив пространство для Леночкиных учебных причандалов, сама уселась напротив, в кресло с лысыми локтями и равнодушно окинула взором ученицу:
- С какого класса французский учишь?
- С пятого, - пискнула Леночка смущенно. Ваза с искусственными цветами, стоящая посреди стола, закрывала ей кругозор наполовину – и это смущало даже больше, чем строгость учительницы. Но пересесть Леночка не решалась.
- А учишься в каком? – без всякой интонации уточнила Жизель.
- В шестом.
- Ладно. Представься. Скажи, как тебя зовут, - потребовала наставница молодежи, ковыряясь канцелярским ножиком в щели между половинками стола.
- Лена Бобель, - отрапортовала Леночка.
- Тьфу! Ты куда пришла?
- К Вам? – робко уточнила Леночка…
- Ты пришла на французский язык! К репетитору французского языка! Вот и представься правильно!
- А я правильно…
- По французски представься!
- Я… я не помню, - покраснела Леночка.
- Эх! Чему в этой школе учат?! Je m'appelle – значит «Меня зовут». Так? – нервно потирая руки поведала тайну Жизель. – Во всех французских словах ударение ставим на последний слог. Поэтому нужно говорить, что ты не Лена Бобель, а ЛенА БобЕль. Поняла?
- Нет, - сморщила мордасу Леночка. – Разве мое имя – французское слово?
- Да нет же! Ну что за ученица попалась! Раз ты говоришь, как тебя зовут по-французски – значит, и имя у тебя французское.
- Но оно же не французское?…
- Я сказала тебе, ставить ударение на последнем слоге! – подпрыгнула Жизель. – Вырастешь – поймешь, почему, - она откопала в свалке на столе мутную коричневую рюмку и накапала в нее валерьянки из бутылочки.
- Повторяй за мной: «Je m'appelle LenA BobЕl» Ударение на последний слог!
- Жопамель Лена Бобель, - безо всякого следа французского прононса пробормотала Леночка, подвигав смущенно носом.
- Какая жопа?! JE M'APPELLE! – постучала возмущенно по столу кулачком Жизель Альбертовна, забыв даже про неправильные ударения. – Давай! – с некоторым нетерпением потребовала она.
- Жопамель…
- Да что это такое? А?! Ты специально?!
- Нет, - Леночка втянула голову в плечи. – У меня так само получается…
- Так. Надо взять себя в руки. – пробубнила «француженка», нервно подмигивая. – Повторяй за мной по слогам: je….
- Жо-о-о, - старалась Леночка, протягивая гласные…
- m'a….
- Ма-а-а
- ppelle!
- Пель!
- Получилось! Нет, ну получилось же! – хлопнула по-мужски ладонью в стол учительница. – Давай теперь полностью: Je m'appelle!.. Ну, давай!
- Жопамель Лена Бобель, - радостно выкрикнула Леночка – и сразу испуганно прикрыла рот ладошкой.
- Что ж это такое-е-е? – вдруг завыла Жизель, схватившись за голову и начав раскачиваться маятником. – Ты что, издеваешься, да-а-а? Меня муж бросил, а она приперлась тут, издевается-я-я! Жопаме-ель! Ой, не могу! Что ж это такое, а? Все отвернулись, никому я не нужна – еще и эта туда же-е-е!… Жопамель! Жопамель!…
Она вскочила, выбежала из комнаты и помчалась по коридору. Леночка услышала, как она добежала до входной двери, видимо, держа своей целью кухню – и там с грохотом свалилась, проехавшись по натекшей с Леночкиных сапожек луже.
Раздался лай и топот собачих лап. Леночка тоже вскочила и выбежала в коридор. На полу, прислонившись спиной к двери, сидела Жизель и вытирала слезы теперь уже полностью оторванным рукавом шубы. Вокруг суетилась собака, стаскивая к подножью хозяйки, по одной, луковицы с кухни. В перерывах между ходками собака подпрыгивала и лизала Жизель в щеку.
Леночка подбежала к ней, присела рядом и погладила осторожно по плечу:
- Извините меня, пожалуйста. Я не нарочно… А муж Ваш вернется, правда… Все хорошо будет, вот увидите… Мне тоже иногда кажется, что все плохо, а потом раз – и все хорошо… Вот, возьмите платок, шубой же неудобно…
Жизель глянула на Леночку и гулко высморкалась в шубу:
- Хорошая ты девочка… А ну скажи: «Je m'appelle LenA»
- Жопамель ЛенА! Ой…
- Да… Безнадежно… Ладно… Идем чай пить. С родителями я поговорю.
