- Простите, а вы случайно не связаны с авиацией?
- Еще и как! Я закончил летную школу…
Спрашивать, почему он сейчас не летает – некорректно. Это все равно что у женщины допытываться, сколько ей лет. Этот человек нашел меня на одном из поэтических сайтов и не устает читать мои стихи и рассказы. Я отсылаю один, а завтра он уже требует новый. Даже если бы захотела опустить крылья… Нужно летать.
Мой новый знакомый работает в фирме… что-то там связанное с компьютерами. Такое бывает…
- А почему вы спросили о небе?
- Все, кому нравятся мои стихи и рассказы, как правило оказываются летчиками.
Я выразилась неточно. Это люди – связанные с небом, но с перерезанной пуповиной.
Коля поступал в летное, но не прошел по здоровью, выучился на авиатехника и работает в порту.
Эрик, уволенный в запас майор ВВС, летает сейчас на собственном самолетике
Че-22.
Шура - инженер гражданской авиации, который не смог себе найти работу по спецаильности.
Макс, бывший диспетчер авиалиний, поэт и балагур, сейчас просто спивается.
Это все люди, тоскующие по небу.
Это все люди, любящие мои рассказы и стихи.
Я тоже тоскую по небу и полетам, но у меня есть преимущество. Они скрывают свою тоску по высоте, а я ее обнажаю. Я как бы озвучиваю, легализирую то, что они не решаются высказать.
Они пишут «высылай еще свои рассказы», я читаю это как «хочется в небо». Они говорят : «как здорово!» - о моих небесных стихах, но я знаю: им нравится, потому, что там о полетах.
Моя жизнь соткана из парадоксов. Я чувствую себя птицей,но всегда езжу поездами. Цена авиабилета для меня не подъемна. Человек, который может (и, я знаю точно, - хотел бы!) покатать меня на своем самолете, живет там, «куда только самолетом можно долететь». Про цену на авиабилета не спрашивайте, мне страшно даже произнести эту цифру вслух. А те мои «небесные» друзья, которые рядом, - не имеют самолетов.
Мы вместе с ними тоскуем по небу. Они про себя, я - вслух.
Они называют меня Птицей и я таковой себя ощущаю. Я никогда не пишу о своих руках, - только о крыльях. У меня в рассказах даже кошки летают. Мой ник на одном из литературных сайтов сложился сам собой, и он просто не мог быть иным - IVOLGA, - птица, умеющая не только летать и петь, но и мяукать – вы слышали когда-нибудь песню иволги?
Но в оригинале моя фамилия звучит совсем неоригинально. Банальнее не придумаешь… Кошка по имени Птица. Это название моего рассказа. Я думаю, вы поняли, о ком это…
Но почему эти люди слетаются на мои посадочные огни? Как они оказываются среди моих читателей даже тогда, когда в выложенных стихах я слово «небо» не упоминаю?
Есть Самый главный Диспетчер, который руководит полетами. Он видит сердце каждого человека. Он открывает мое сердце единомышленникам. В этом радиоэфире, где треск, вой и какофония, Он выводит их на мой радиосигнал, на мои позывные.
- Как меня слышишь, Иволга?
- Слышу тебя, Сокол, хорошо. Хорошо тебя слышу. Прием!
Соколом я называю своего друга, у которого два авиационных образования. Но он занимается «паутиной». В отпуске он штурмует семитысячники, вершины, от которых к небу рукой подать.
А я туда взлетаю за однцу ночь, сидя перед монитором своего компьютера.
Мечтатели редко сбиваются в стаи,
Они в одиночку по небу летают.
И пусть за душою у них ни гроша,
Но легкость зато ощущает душа.
Нас с ним объединяет любовь. Не то, что вы подумали, - любовь к Чукотке, где мы оба обрели крылья, правда каждый на своем аэродроме. Теперь мы оба не можем прорваться в край непуганых МИшек и АНнушек . Поезда туда не ходят, а самолеты нам недоступны…
И все-таки нелетная погода когда-то заканчивается даже на Чукотке. Рейс нельзя отменить. Его можно только отложить…
Мой друг , авиатехник Николай, готовящий в полеты Боинги, живет в Буэнос-Айресе, заканчивает институт инженеров гражданской авиации – в 43 года! Кто там что-то говрил про практический потолок? В свободное от работы, учебы и семьи время (такое даже случается!) фрахтует небольшой самолетик рекреационной авиации, похожий на таксочку (я так и называю его) и летает.
Мой приятель Эрнест, уже много лет живущий на Чукотке и работавший там небесным извозчиком на собственном Че-22, после запрета на частную авиацию, если требуется , подпольно вывозит, раненных и больных чукчей-оленеводов в больницу из тундры, катает детей, ищет на земле, скованной вечной мерзлотой, останки самолетов, которые по ленд-лизу перегоняли во время войны через Чукотку в Союз наши и американские летчики.
Сокол штурмует свои вершины, поднимаясь над суетой и меркантилизмом.
А я – пишу небесные стихи. Их разве напишет человек заземленный?
Ничего, что поезда…
Сидя в зале ожидания , я прислушиваюсь к Голосу Свыше. Он знает, когда объявить посадку…
Я знаю, что удаленность от неба - эта полоса неудач, которая объединяет меня и моих друзей – на самом деле взлетная полоса. Наши крылья не зачехлены. Наши моторы прогреты. Наши коридоры свободны. Наш рейс вот-вот объявят, нужно только дождаться .
Пока мы смотрим в небо, у нас еще не все потеряно.
Не желайте нам сухой полосы и мягкой посадки, пожелайте летной погоды.