Она не просто летала - она возносилась, грациозно расправив крылья, будто желая обнять ими все вокруг. Когда уставала, садилась на ветку осины - прямо перед его балконом и осыпала его щедротами своих трелей. Впрочем, нет, почему же только его? Она наполняла мир музыкой.
Человек всегда чувствовал непонятную тревогу за нее. Птица была хрупкой и очень невнимательной. На эту осину часто залезала соседская кошка, драная и вылинялая. Вероятно, ее не любили хозяева и самоутвердиться эта пигалица могла только сцапав какую-нибудь жар-птицу. Человек понимал, за кем она в первую голову будет охотиться.
Конечно, эту Птицу несложно поймать, особенно когда она пела. В такие моменты Птица была какой-то отрешенной, она не обращала никакого внимания – ни на что. Она жила в настоящем моменте, законсервирована в собственных трелях…
Каждый раз, выходя на балкон, Человек с волнением оглядывал окрестности. Когда ее долго не было, что-то сжимало его сердце… Тревога не проходила, пока этот радостный щебет не пронзал свежесть утра .
И, чтобы так не волноваться за ее безопасность, он стал приручать Птицу, каждый раз рассыпая зерно и крошки все ближе и ближе к себе. Пока наконец она не села ему на ладонь…
Птица тоже устала быть ничейной. Эти кошки очень ей досаждали, и мысль найти от них укрытие, обрести безопасность очень грела ее. Она хотела иметь собственный дом – защиту от непогоды.
Вот так они стали жить вместе - Человек и Птица.
По утрам она будила его радостным криком, и, пока Человек пил свой утренний чай, рассыпала перед ним жемчуга своих трелей…
Вероятно, так было угодно небу, чтобы они встретились на земле…
Время шло и прорисовывало все то, что на расстоянии казалось таким невесомым и призрачным. Человек увидел, что крылья Птицы вовсе не серебристы, не переливчаты. Обычное серое оперенье, такое же, как у обыкновенных воробьев. А может, это просто пыль?
Когда он возвращался домой с работы и включал телевизор, ему хотелось узнать, с каким счетом выиграла его любимая команда. Да, узнать счет, а не слушать трели!
Еще у этой птицы был извращенный вкус. И он не мог понять, чем обычные мошки-букашки лучше миндального печенья, которое он так любил. Человека всегда раздражало то, что он не мог понять. К тому же мошек-букашек в магазине не продавали…
Уходя на работу, Человек плотно закрывал окно и даже форточку, потому что он заботился о своей Птице, об ее безопасности. Но она билась крыльями о стекло, как будто и впрямь не могла понять и принять, что пространство можно перегородить. Она была совсем глупой, эта Птица….
И уж совсем нелепо – таранить стекло… Серые перья оседали на ковровом покрытии, и это создавало дополнительные хлопоты человеку.
Она не хотела пить из блюдца. Она не хотела есть, что дают. Она садилась, куда не нужно. Она пела невпопад. Сколько же можно терпеть эту дрянь? И что это она себе позволяет? Забыла - как мокла под дождем, сидя на голой ветке? Забыла, как зной иссушал ее голос? Забыла, как ежилась на пронзительном ветру?
Забыла…
Забыла - как окуналась в небесную лазурь и плавала, покачиваясь на ее волнах.
Забыла, как цеплялась лапками за луч солнца - словно за провода, натянутые вдоль дороги.
Забыла, как налево и направо рассыпала свои трели, и они, словно капельки росы, оседали на листьях, на цветах, на траве…
Забыла…
Он терпеть не мог неблагодарности и, распахивая балконные дверцы, думал только о том, чтобы возвратить своему дому былое спокойствие и прежний комфорт.
Так было угодно земле, чтобы она возвратилась на Небо.
Птица, ты наконец дома!
В полной безопасности.
