вступают в хор разбуженные птицы,
тасует ветер листья. Неумело.
И тихо веет запахом корицы
на дом, уставший от забот и зноя,
на речку, на слова, чужие взгляды...
Уходишь. Остаёшься за стеною.
Так надо, - говорю я, - Так и надо.
Останутся мгновения покоя
и ожиданий - сумрачных и зябких.
В халате сексапильного покроя,
в малиновых с помпончиками тапках.
И, раскусив таблетку валидола,
уткнусь в сырой туман твоей подушки.
Соседи запустили радиолу.
А за окном кричит себе кукушка.
Слезами ничего здесь не изменишь.
Прислушаюсь к отмеренным минутам.
Серебряный пригрезится ли Феникс
иль, крылья распустившая, Гаруда.
Жизнь клонится к закату, то и дело
друзья уходят в росы и туманы...
А я надену белый, вечно-белый.
У грусти, знаешь, тоже цвет обманный.
