РАССЛЕДОВАНИЕ ПРОИСШЕСТВИЯ
Приближался праздник Купалы. И колдовали хозяйки над самим главным сладким напитком, когда-то подаренным богом Крышенем людям. На травах и меде долго настаивался этот напиток, который называли сурьей, и хранился он до срока в темных погребах. Мудрость и силу, и удачу получали те, кто хлебнет из общей чаши. Страшным наказанием станет для духа и смертного, если обнесут его во время пира и чаша по велению бога их Велеса мимо него передана будет. Не только люди, но и духи каждый раз вкушали напитка божественного и ждали дня этого с большим нетерпением.
Накануне праздника что-то случилось с лежебоками чертями. Понять, что с ними стало пока было невозможно, но они носились, как угорелые по лесу, все ломали, топтали, бросались грибами и дурели все больше.
Их ловили, привязывали к осинам, запирали в болоте, да разве удержишь чертей, на то они и черти, чтобы из любой дырки вылезти, от любой осины отвязаться. Сдурели почти все черти, а никаких других духов не хватит, чтобы всех их поймать и утихомирить. Тогда стали сгонять их к оврагу, толкали туда, и волки Велесовы, оскалив зубы, охраняли в этой огромной яме взбесившихся чертей. Уж выскочить оттуда в волчью пасть они не решались. Поглядывали, глазами темными зыркали и друг друга отчаянно колотили.
Пришел к оврагу Леший, взглянул на чертей и стал он с Федором гадать, что такое со всеми сразу сделаться могло? Долго бы они гадали, если бы не подоспела Кикимора Оксана. Она и поведала им о таинственному происшествии.
Кикимора рассказала, что они узнали от чародея Мрака о мухоморах, вернее, подсмотрели, как собирал он их да отбирал для каких-то своих нужд. Когда ушел он к себе, бросились черти за мухоморами, отобрали молодые да ядреные, и наелись их до отвала. Ждать долго не пришлось, и дурь на них напала самая настоящая. Сначала лежали они неподвижно и мычали что-то про себя, словно песни какие сочиняли, а потом вскакивать и прыгать начали, кто выше подпрыгнет и дальше улетит. Налетали на деревья и друг на друга, но от этого только еще больше веселились и непонятно чем радовались.
Вот и нарастало их веселие неизмеримое накануне праздника. Конечно, все знали, что тот, кто празднику рад, заранее веселиться начинает, но ведь не до такой же степени.
Только к вечеру удалось выловить всех чертей и в овраг согнать. Костры на краях его развели, волков усадили дальше охранять и строго-настрого наказал им Федор оврага не покидать, если жизнь дорога.
Но черти уже и сами уморились, побитые и яростные падали они друг на друга, потому что места было маловато и так теплее, и засыпали мгновенно, так, что храп стоял на всю округу.
Сидели духи около оврага рядом с волками и судили и рядили, что с ними дальше делать надо.
Приближался праздник, Соловей, в прошлом году стащивший на празднике русалку, и обращенный за это в ворона, должен был снять оперенье черное и вернуть назад несчастную русалку, а что еще с этими делать прикажете?
Еще с тем разобраться до конца не успели, а тут уже эти покоя никакого не дают. И всех их в ворон не оборотишь.
И было вынесено решение ( предатель Федор его поддержал), что сурьи они на празднике не получат ни капли. И вроде бы наказание не страшное, но это как сказать и прикинуть. Об этом утром сообщили проспавшимся, но страшно хмурым и усталым чертям, которые начали в себя приходить и не знали, что им делать и куда деваться.
Сколько они не клянчили, не просили его, он оставался неумолим.
- Но как так, - возмущался бес Егор, - это по какому праву, ведь те, кто не попробует сурьи потом всю жизнь будет несчастен, и ничего у него клеится не будет. Ты не можешь с нами так поступить.
- Еще как могу, и все остальные меня поддержат, - отвечал им Федор.
Он был неумолим, ни у кого из несчастных чертей не возникло сомнения в том, что именно так он с ними и поступит.
- Это только на один год, - успокоил его Леший, - но радости и счастья от вас всегда не особенно много было, потому не изменится ничего. Год лучше, год хуже. Соловей вообще в шкуре ворона пролетал, и не клянчил ничего, надо мужественно все принимать. Умели шкодить, и отвечать придется.
- Так еще хуже будет, хотя и хуже уже некуда, - не сдавались самые отчаянные черти.
- У нас и без того мозгов не много, сами говорили, а за этот год и остальные выветрятся.
В голосах их слышалась угроза, они и сами боялись того, о чем говорили.
- Это напиток для мудрости, - вмешался Федор,- а надо признать, что Вам это никак не грозит. Хуже уже и не будет.
- Будет, будет, - уверял Захар, - сам увидишь и еще пожалеешь.
В том, что это была не пустая угроза, духи убедились очень скоро.
Но пока они были насмешливы и все заодно, черти почуяли настоящую беду, и надо бы успокоиться, чтобы хоть как-то утряслось, да не тут оно было. Черти все яростнее обсуждали предстоящий праздник.
И мало того, что им придется трезвыми оставаться, и несчастья к себе притягивать, так еще и насмешничать над ними станут остальные, когда напьются досыта, а им больше достанется, и веселиться начнут от души.
- Если предыдущие были хорошими, - не мог успокоиться Егор, -то что еще такое в этот-то случиться может, чего с нами прежде не приключалось.
Черти решили обмануть и духов и небеса. Они долго спорили о том, как это сделать, но неожиданно все стихло.
Они вроде бы успокоились после этого, но видимость всегда бывает обманчива, а у чертей особенно. Если взглянуть на них, то в те дни можно было подумать, что они побузили и примирились со своей несчастной долей. Кто-то и примирился, но далеко не все.
Черти подозрительно замолчали. Тихон уже сожалел о строгости наказания, но понимал, что провожать их никак нельзя, иначе они сядут на шею и больше не слезут. Федор оставался неумолим, он и слушать ничего не хотел о том, чтобы как-то смягчить им наказание.
- Если мы отступим и пойдем у них на поводу, они еще и не такое устроят, потом никаких волков для порядка не наберемся. Леший понимал, что он прав, да и труднее ему против своих идти, но ведь жаль бедных чертей.
Впрочем, какие они бедные и несчастные, черти вскоре показали им сами. Они куда-то исчезли, но никто не обратил на это внимания -черти исчезали всегда, затишье было перед бурей. Только хватились они чертей, как все и началось.
Прибежал Домовой Спиря в полной растерянности и ярости. Он волок за хвост одного из чертей, который визжал и упирался яростно, поднимая на уши весь лес, но Домовой крепко держал его, что совсем не было на него похоже.
Тихон понял, что в то время они уже что-то натворили. И стал Леший расспрашивать, что же случилось такое:
-Мы его из погреба достали, - говорил Домовой, - но он там не один был, - Домовой задыхался от ярости, - правда, остальным сбежать удалось. А этот замешкался, вот и попался.
Тихон взял черта за шкирку и хорошенько тряханул, тот чуть не вывалился из своей шкуры и стал визжать еще сильнее, подвывая.
- И что ты интересно в погребе делал? - допрашивал его Леший, хотя вопрос был излишним. Но тот мог и не отвечать, все было понятно и без слов. К празднику готовилась сурья, и в погреб они именно за ней и лазили.
Черт рыгнул, от него пахло сладким и тягучим напитком.
- Хочешь сказать, что они все выпили и не лопнули? - спросил его Тихон, оглядывая обпившегося черта со всех сторон.
- То, что они не выпили, повыливали в землю и испортили, у нас нет больше напитка, - только и сказал Домовой, совершенно убитый этим происшествием.
- А кто празднику рад, - лепетал Василий в тот момент, - но дальше не договорил, потому что еще раз Тихон его хорошенько тряханул и отбросил в сторону на приличное расстояние. Он летел так, что только пятки сверкали.
Леший смотрел на Домового:
-И что нам теперь делать? - спрашивал он.
- Я не знаю, у нас нет напитка, совсем, ничего не осталось, даже страшно подумать, что будет со всеми весь этот год- конец света.
Он больше ничего не мог договорить и задыхался от боли и ярости.
Стали появляться и те, которым удалось вовремя сбежать, они выглядывали из кустов и хотели посмотреть на то, что тут происходило, и подслушать, что им теперь будет.
Остальные черти едва ноги волочили, они напились досыта, и их больше ничего не волновало в этом мире, они отмахивались от Лешего и уварачивались от Домового и были всем довольны.
И самое главное - с ними ничего сделать нельзя было. Конечно, после их отдадут под суд, но праздник от этого не выиграет. Такого не бывало еще никогда.
-Это Тихон виноват, - вопил Егор, - если бы он с нами считался, то мы бы не совершили такого, и шкурой своей не рисковали, и к Чернобогу бы в черный список не попали.
Но на всякий случай он держался от них на приличном расстоянии.
Леший и на самом деле считал себя во всем виноватым, и даже не скрывал своего разочарования от всего, что происходило вокруг.
Когда наступил день праздника, Тихон собрал и запер всех чертей так, что они и пикнуть не успели в тот момент. Они слышали только праздничные крики и ничего не могли поделать. Ярило очень удивился, когда заметил, что на празднике не было большинства чертей.
- Куда вы их запрятали, какой без них праздник, - спрашивал он, и Тихон устыдился своей жестокости.
В разгар праздника их все-таки выпустили, и выкатили небольшой бочонок.
Черти смотрели, ничего не понимая:
- Он стащил его у соседей, - говорили одни другим.
Но, услышав такие слова, Тихон не поскупился на затрещины. Они еще смели его в чем-то обвинять.
Ярило понял, о чем они шепчутся и повернулся к ним, радостно улыбаясь.
- Это я одолжил еще немного сурьи у богов, да разбавил потом, не оставлять же из-за вас людей без напитка, - говорил Ярило.
Черти были пристыжены самим богом и так и оставались трезвыми, как стеклышко, им из нового бочонка ничего не досталось.
- Для Вас и без того год будет замечательным, - шутил Бог страсти.
Но Тихон и они сами знали, что их ждет суд скорый, как только праздник отшумит. Ходили и бродили они угрюмыми и совершенно трезвыми, и думали о страшной несправедливости, которая царит в мире.
А вокруг продолжалось веселье, да такое, что никому не удавалось удержаться от песен и плясок.
Год обещал быть удачным для всех, кто опробовал божественного напитка.