По-детски
Мне нравилось, что ехать долго-долго.
Тогдашний день был с нынешних полгода,
все реки под мостами были с Волгу
и чистотой подсинивали воду.
Чащобы были с прорезями просек,
и то неизъяснимо волновало,
как быстро их приблизит и уносит
могучее движение состава.
Загустевал, когда купе защёлкнут,
съестного дух и романтично книжный.
Казалось счастьем спать на верхней полке
и знать, что мама рядышком — на нижней.
Что можно щёки подпереть руками
и, если не навек к окну приникнуть,
то до минуты той, когда гудками
оповестят о станции каникул…
Нестарое
…к Е.
Ещё не прижилось словечко «старый»,
ещё от новых планов не отбиться,
безжалостно ещё глаза сударынь
Вас одаряют долей любопытства.
Ещё волнует в чувственном угаре
нить жемчуга и чей-то нежный вырез,
и, вдохновенью связки напрягая,
ложатся строчки в строфы
по четыре.
Ещё терпимы грозные удары
судьбы, и до конца не сдали нервы,
ещё не в полной мере город – кара
за преданные тишь и грусть
деревни.
Ещё не кличут «батей» и «папашей»
на улице подпившие детины,
но многое, казавшееся важным,
в неважное
уже оборотилось…
Август
Последний месяц.
Месяц лета – третий.
Всё холоднее дышит ночь на день,
обратно в город дождь прогнал соседей,
и тишина – как в школе
без детей.
Гром кажется ошибкой, чем-то лишним,
мутнеет капель радужный хрусталь,
и жухнут, начиная с самых нижних,
на дождь не глядя,
листья на кустах.
Но жизнь вот так,
под ливня грозным душем,
от ощущений лета не отмыть,
и не теперь ещё проникнут в душу
костров осенних горькие дымы,
ещё не скоро перестанут падать
плоды в саду, замрёт стремнина звёзд…
и чувствуешь себя Господним чадом,
и веришь – всё
до свадьбы заживёт…