Андрей привычно вошёл в раздвинувшиеся сенсорные двери, создающие иллюзию гостеприимства, и попытался проскользнуть мимо поста охраны незамеченным. Махинация не удалась: старый охранник, как всегда, остановил его и в очередной раз потребовал предъявить пропуск и паспорт.
- Григорьич… - вздохнул Андрей и с трудом извлёк пластиковую карту из недр вечно захламлённой сумки. – Что бы мы без тебя делали. Например, на работу реже опаздывали бы.
- А ты не язви, - проворчал охранник, неторопливо записывая номер пропуска в регистрационный журнал. – У вас, молодых, ни в чём порядка нет, а нам, старикам, всю кашу расхлёбывать.
- Да какой уж я молодой! Дочке пятнадцать лет. Скоро ворчать буду, как ты, и не доверять никому.
- Вот доживёшь до моих лет – видно будет. Сверху, кстати, звонили уже, про тебя спрашивали.
- Ну вот! А ты возишься! Давай-ка сюда пропуск.
Андрей выхватил карту из рук продолжавшего ворчать охранника, взлетел по ступенькам на третий этаж, промчался мимо стеклянных витрин со старыми разработками Корпорации, ныне служащими лишь украшением и поводом для ностальгии у старожилов, и ворвался в свой офис, где уже сидели двое программистов и секретарша.
- Андрей Владимирович, директор филиала вызывает вас на совещание, - монотонно доложила девушка.
- Всегда подозревал, что он изверг. В самую рань, в понедельник… Я ещё не проснулся.
Впрочем, полусерьёзные замечания были обречены на провал – как у секретарши, так и у программистов напрочь отсутствовало чувство юмора.
В кабинете директора, за прямоугольным, неправдоподобно блестящим чёрным столом, сидели шесть человек в одинаковых строгих костюмах. Вежливо, но с достоинством извинившись за опоздание, Андрей присел на единственный свободный стул. В течение нескольких секунд директор смотрел на него своим фирменным свинцовым взглядом из-под чёрных, словно обугленных бровей. Первая Стадия Недовольства Шефа.
- Что ж, начнём, - директор филиала Корпорации, наконец, отвёл взгляд и поудобнее расположился в мягком кресле. – Сегодня я собрал только вас - сотрудников, отвечающих за связи с общественностью. Повод может показаться вам незначительным, но это иллюзия. Необходимо осознавать, что в борьбе за рынок важна каждая мелочь.
Сотрудники согласно закивали, глядя прямо в рот директору и наверняка ещё не понимая, о чём идёт речь. У Андрея отчего-то появилось ощущение, похожее на изжогу.
- Повторюсь, вы отвечаете за связи с общественностью, вы – лица Корпорации, - продолжил свою речь директор. – А потому должны следить за всеми модными тенденциями, в том числе и молодёжными. Редакция одной из крупнейших газет планирует организовать прямую телефонную линию с представителем нашей компании. Этим представителем будешь ты, Андрей.
Всё, о чём так доходчиво вещал директор, входило в прямые обязанности Андрея, поэтому он ничуть не удивился новым поручениям. Корпорация быстро избавлялась от сотрудников, не отличающихся особой приверженностью к работе, но для Андрея на вершине пьедестала всегда была семья. Работа занимала почётное третье место, между ней и семьёй скромно вклинилась игра в гольф. Однако Андрей ещё ни разу не стоял на краю бездны увольнения – в чём причина столь лояльного отношения, он не знал, да и не хотел знать, не будучи любителем делать из мухи слона.
Тем временем, шеф продолжал:
- В настоящее время, как вам хорошо известно, наша компания производит самые популярные модели сотовых телефонов и прочей мобильной техники. Но мы не должны забывать о конкуренции, а значит, и об освоении новых участков рынка, о расширении ассортимента принципиально новой продукцией. В связи с распространившейся в последнее время модой на суицид, требую…
- На что, простите? – Андрей поперхнулся и выдавил эти слова сквозь кашель.
- Вы, уважаемый Андрей Владимирович, газет не читаете, телевизор не смотрите, в другом мире живёте? – обращение по имени-отчеству было Второй Стадией Недовольства Шефа.
Сидящие за столом сотрудники дружно посмотрели на своего непросвещенного коллегу и неодобрительно покачали головами, всем своим видом символизируя Вселенскую Солидарность с Начальством.
- Напрасно, напрасно, - продолжал ехидничать директор. – Не выполняете весьма важную часть своей работы. Итак, вынужден повториться: в связи с распространившейся в последнее время модой на суицид, обязываю вас, Андрей Владимирович, упомянуть эту тему во время прямой линии с читателями. Молодёжь должна знать, что наша компания не отстаёт от веяний времени и готова учитывать любые их интересы.
Андрей всё ещё не мог уразуметь, насколько серьёзны были слова шефа. Эту мозаику из сумасшедших образов невозможно было собрать воедино, не меняя полностью своих взглядов на окружающую действительность. Андрей не был готов к таким преобразованиям и начал с нейтрального вопроса, с трудом выбрав его из сотен отчаянно-бессмысленных:
- И в каком же контексте я должен упомянуть это… эту… тенденцию?
- В контексте разговора о дальнейших планах Корпорации. Скажешь, что в ближайшее время в магазинах появятся, к примеру, электрошокеры нашего производства, обладающие вполне достаточной силой тока. В качестве сувениров к ним – подарочные наборы различных ядов…
- Я не люблю распускать бредовые слухи, - Андрей не заметил, как резко прозвучали эти слова.
- Бредовые, говоришь? Что ж, прости, что не уведомили тебя о наших производственных планах.
- Вы сами не находите, что всё это глупо, хоть и жутковато?
Ответом были совершенно бессмысленные, ничего не выражающие глаза шефа.
- Ты уяснил СВОИ задачи, Андрей? Тогда перейдём к остальным присутствующим.
Шестеро сидящих в кабинете мужчин подобострастно посмотрели на шефа и замерли, превратившись в само внимание.
С трудом дождавшись конца рабочего дня, Андрей вышел из здания Корпорации, посмотрел на тусклое серое небо и достал из внутреннего кармана пиджака старенький сотовый телефон – директор удавился бы, если б узнал, что его подчинённый пользуется мобильником другой фирмы. Пальцы сами набрали нужный номер, не обращаясь к памяти и не спрашивая разрешения у совести.
- Готовь пиво, - не размениваясь на приветствия, сказал в трубку Андрей.
…меня не волнует, что сегодня понедельник. Плевать мне, какие у тебя планы на вечер! Либо я сейчас выпью пару-тройку литров пива и поговорю с тобой по душам, либо с ума спрыгну.
…успеешь ты к своей пассии съездить! Или другую завтра найдёшь.
…у тебя в запасе полчаса. Я еду.
Отклеившиеся во многих местах обои не придавали однокомнатной холостяцкой квартире изыска. Друг Андрея называл своё жилище «берлогой» - так и прижилось это название в их тесном кругу. На облезлом столе стояли простые пластиковые стаканы с пивом, рядом лежали несколько обглоданных вяленых рыбин.
- Да ты пойми, - уже заплетающимся языком вещал Андрей. – Ну, бред же всё это, бред! Директору, чувствую, и уволить меня ума хватит, когда после этой «прямой линии» над фирмой все смеяться будут! И не вспомнит даже, что я его собственные указания выполнял!
- Ни черта ты, Андрюха, не понимаешь, - ответил друг, отрывая зубами самый лакомый кусочек воблы. – А на такой должности сидишь. Вас молодёжь ещё больше уважать станет, ты вообще звездой будешь! Автографы-то хочется раздавать, поди?
- Да иди ты… Сам-то понимаешь, что говоришь, или тоже бредишь? Ну что это за молодёжные тенденции такие – мода на суицид – где это видано? Войны нет, так сами дохнуть будем? Глупости и враньё.
- Жизни ты совсем не видишь со своей работой, вот что…
Друг отложил в сторону рыбу, допил восьмой стакан пива и, поставив его на стол, вдруг схватил Андрея за рукав.
- Куда? – пытался протестовать тот. – Чего делаешь, сдурел?
- Пойдём-пойдём, - друг яростно тянул Андрея к выходу. – Жизнь тебе покажу.
- В милицию загребут же, нетрезвые мы…
- Не было её тут сроду, и не будет. Пошли, говорят тебе!
На относительно свежем воздухе Андрей почувствовал, что пьян даже больше, чем ему казалось в квартире. Состояние друга было более стабильным – он, старый холостяк, был более привычен к попойкам.
- Ну что, смотри! Вот оно! – друг картинно раскинул руки и запрокинул голову. – Наслаждайся, дыши. Куда двинем?
- Мне б домой двинуть…
- Никакого дома. Сам на пиво напросился, а теперь! О-о-о, да ты посмотри, какие идут…
К ним приближались двое ярко накрашенных девушек, у обеих на запястьях виднелись свежие, ужасающе аккуратные шрамы – вены вскрывались почти профессионально. Девушки кокетливо улыбались и, проходя мимо мужчин, замедлили шаг, явно рассчитывая на знакомство…
Стальное небо разразилось мелкой дробью дождя. Андрей поднял голову, подставляя лицо прохладным каплям, и увидел боковым зрением, как с крыши ближайшего дома ярким пятном взметнулась в небо белая ворона. Вдруг в глазах всё поплыло, предметы стали двоиться – может быть, так подействовал алкоголь, а может быть, немыслимая, необозримая глубина серых небес. Белая ворона, тем временем, словно пыталась рассечь, разорвать на части пепельное марево, но, отчаявшись, расправила крылья и полетела вдаль. Андрей попытался привлечь внимание друга к необычной птице – ему показалось, что в её присутствии есть нечто столь важное, что на время стоит забыть обо всём остальном – но тот был слишком увлечён девушками.
Дальнейшие события Андрей помнил смутно - ночной клуб в центре города; безумное мелькание огней дискотеки; одинаковый ритм, отдающийся стуком в висках; сотни пустых глаз вокруг; парень, упавший посреди танцпола и с блаженной улыбкой умерший от передозировки («У него получилось!.. Получилось!.. Я тоже так хочу!», - кричала ненормальная девица, хватая шприц); безуспешные попытки разыскать друга, исчезнувшего с одной из новых знакомых…
Андрея настойчиво будила жена - с невероятным усердием трясла за плечо, хотя каждое движение было чревато для него болью во всём теле.
- Надо ж было так напиться перед рабочим днём, - возмущалась жена. – А ну-ка быстро вставай! Рассол на столе.
- С работы звонили? Случилось чего?..
- Шеф твой звонил, вот чего. Сказал, чтоб ты срочно собирался и метеором летел в редакцию газеты, про которую он тебе вчера говорил. Прямая линия через два часа!
- Чёрт бы побрал их всех… Психи…
Андрей с невероятным трудом сел на кровати, обхватив руками голову, в которой словно включился отбойный молоток. Через пару минут он сделал над собой титаническое усилие и поднялся, чтобы пройти в ванную комнату. Заглядывать в зеркало по дороге было бессмысленно – ничего хорошего о своем хозяине оно не могло рассказать. Дверь в ванную была заперта. Андрей постучался, но ответа не последовало. Насторожившись, он постучался громче – в голову вдруг полезли жуткие образы вчерашнего дня, перед глазами возникли шрамы на запястьях девушек. Андрей, машинально укоряя себя за глупые домыслы и продолжая стучать, лихорадочно вспоминал острые предметы, имеющиеся в ванной. Наконец, дверь открылась. Вышедшая в коридор дочь укоризненно посмотрела на отца и молча проследовала в кухню.
- Знаю, знаю, что старый дурак, - пробормотал Андрей, открыл кран и принялся за посильную ликвидацию последствий вчерашних событий.
Либо директор схитрил, называя предстоящее мероприятие «прямой линией с читателями», либо все решения действительно принимались спонтанно - количество журналистов превышало все разумные нормы. Что-то подобное Андрей видел только на послематчевых пресс-конференциях великих футбольных клубов. Он сидел за неуютным столом, в котором отсутствовала даже передняя вертикальная перегородка, и, даже находясь в четырёх стенах, чувствовал себя открытым всей розе ветров. Перед ним стоял микрофон, в нескольких метрах от стола начинались ряды стульев, занятых акулами пера.
Вскоре рог изобилия открыл своё бездонное чрево…
«Андрей Владимирович, пользуетесь ли вы продукцией своей фирмы?», - спросил молодой журналист дистрофического вида с огромными кругами под глазами.
- Нет.
… … …
«Не кажется ли вам рыночная политика Корпорации излишне захватнической?», - поднялась со своего места девушка со следом от верёвки на шее.
- Нет. Это не моё дело, да и не ваше.
… … …
«Что вы можете сказать о будущем Корпорации? Каковы дальнейшие планы?»
Андрей не мог определить, кому принадлежал последний вопрос. Журналисты вскочили со своих мест, стремясь прорваться поближе к столу, хотя никакой необходимости в этом не было. Двое охранников попытались удержать их, но безуспешно – толпа окружила Андрея, тыча в лицо фотоаппаратами и диктофонами.
…Как вы относитесь к моде на суицид?..
…Почему Корпорация до сих пор не обращает внимания на столь важный аспект молодёжных тенденций?..
…Что для вас суицид – стиль жизни или пустой звук?..
Андрей вдруг закрыл лицо руками. На какие-то мгновения ему показалось, что его окружают монстры, зомби с пустыми глазницами и отвратительными разлагающимися конечностями. Этих мгновений хватило, чтобы, отняв руки от лица, выхватить у одного из журналистов диктофон и разбить дорогое устройство об стену. Толпа, не ожидавшая такого поворота событий, отхлынула.
- Твари безмозглые! – почти не контролируя себя, закричал Андрей. – Идиоты! О детях своих, будущих или настоящих, хоть раз подумайте, не только о деньгах!
К широкому окну в левой части зала подлетела белая ворона, села на подоконник и стала важно чистить пёрышки, искоса поглядывая на происходящее в помещении. Андрею безумно захотелось быть там, на её месте, пусть даже на хлипком подоконнике – лишь бы не среди десятков алчных лиц и пустых глаз.
Растолкав замешкавшихся журналистов, Андрей пулей вылетел из зала.
- Тебя могут уволить за это, - сказала жена.
Они лежали на своей любимой старой кровати, под тёплым одеялом, плечом к плечу, глядя в потолок – так было всегда, когда у кого-то из них возникала проблема, и нужно было обсудить её в тишине и покое. Дочь давно закрылась в своей комнате и погасила свет.
- Пусть увольняют. Мне уже всё равно.
- Ещё вчера было не всё равно.
- Вчера я не знал, что работаю с психами. И что вокруг такие же психи. Господи Боже, ниспошли мне хотя бы отпуск…
Жена перевернулась на бок, лицом к Андрею, и начала теребить его волосы.
- Послушай… Не надо так относиться к молодёжи. Помнишь, какими были мы? Какими безнравственными считались мини-юбки, когда я начала их носить, и как тебе это нравилось…
Андрей резко отодвинулся от супруги.
- Что, и ты с ума сошла? Какая мода? Это же смерть, понимаешь ты или нет, СМЕРТЬ!
Глаза жены были такими пустыми, что, казалось, по их поверхности пошла рябь, когда Андрей крикнул ей в лицо.
- Тихо ты! – прошипела она. – Дочку разбудишь. Если она ещё не…
- Что «ещё не»?!
- Я как раз хотела поговорить с тобой об этом. Три года назад она захотела проколоть уши, а ты возражал, но всё оказалось не так уж плохо, правда?.. Она уже взрослая девочка, и…
Андрей вскочил с кровати, едва не придавив жену, и бросился к комнате дочери.
- Да не бесись так! – крикнула ему вслед супруга. – Она сама решит, что ей делать, в конце концов, оставь ребёнка в покое!
Окно в комнате их пятнадцатилетней дочери было распахнуто настежь, врывающийся ветер бешено играл шторами. Андрей не стал смотреть вниз с высоты тринадцатого этажа. Он прислонился к шкафу и безумно, истерически расхохотался.
Устав от смеха и пошатываясь, Андрей вернулся в свою комнату.
- Ты об этом хотела поговорить, да?.. – удивительно спокойно спросил он.
- Ну-у… - словно извиняясь, протянула жена. – Думала, ты не будешь против. Дочка – большая модница.
Она чуть застонала и приложила руку к животу.
- Ох… не для нас всё-таки эти молодёжные штучки, - морщась, сказала жена.
Андрей присел на край кровати.
- И ты? – улыбнулся он, заметив, наконец, пустой пузырёк на тумбочке у изголовья.
- Ага, - ответила улыбкой жена. - А как же. От нового поколения-то нельзя отставать, затопчут и не заметят…
- Ну, не буду мешать. Поспать, похоже, не получится, так хоть делом займусь.
Четырём граммам амобарбитала понадобилось не более пятидесяти минут.
Андрей разобрал старый отцовский пистолет, тщательно протёр каждую деталь и собрал вновь.
- Дорогая, никаких деталей не осталось?
Жена смотрела на него остекленевшими глазами и чуть улыбалась мёртвым ртом. Она, безусловно, доверяла его внимательности и ловкости рук, ни о каких оставшихся деталях и речи не могло быть.
Рассвет наступил позже, чем обычно – настолько плотными чёрными тучами было затянуто небо. Андрей терпеливо дождался восьми часов утра. Когда время настало, он сунул заряженный пистолет за пояс, поцеловал жену и вышел из квартиры.
На центральной улице уже был оживлённый поток автомобилей, по тротуарам текла безразличная ко всему человеческая река. Шрамы на запястьях, следы от верёвок, красные глаза, осунувшиеся лица – общество семимильными шагами стремилось к идеалу, к самым высоким стандартам моды и стиля. Андрей остановился посреди тротуара, вызывая недовольство прохожих. Заглянул в бездну пустых и бессмысленных глаз. Неторопливо достав из-за пояса пистолет, он поднял оружие, снял его с предохранителя и открыл беспорядочный огонь.
Все выстрелы достигли своих случайных целей. Шесть человек остались лежать на грязном тротуаре, остальные с визгом бросились в разные стороны. Стражи порядка среагировали запоздало, но точно, и на доли секунды Андрей почувствовал успокаивающую прохладу свинца на своей шее.
…Только сейчас, стоя около бурлящего и клокочущего вулкана, Андрей понял, что небеса были черны не от туч, а от огромной массы ворон. Издалека, от самого горизонта, к вулкану строгой ровной струйкой шли люди – всех возрастов и национальностей. Каждый подходил к узкой площадке перед жерлом вулкана, и тогда с небес слетал чёрный ворон, чтобы выклевать глаза. Без глаз, с окровавленными лицами люди смело шагали вперёд и исчезали в жаркой глубине.
Среди бредущих тел Андрей заметил знакомое лицо. Он радостно подбежал к пожилому мужчине и вытащил его из потока.
- Григорьич! – рассмеялся Андрей. – Ну ты-то что здесь делаешь? У тебя же вроде имя есть! Своё имя! Не то, что у этих всех…
- Да какое там имя, - проворчал Григорьич, потупив пока ещё существующие глаза. – Просидишь полжизни в будке этой, так одно отчество и останется. Всё Григорьич, Григорьич… А у меня, может, тоже интересы свои есть, самосознание, понимаешь ли! Эх… Говорил я тебе, нету у вас, молодых, порядка ни в чём. Вот и стой тут один. А я пойду, как все нормальные люди…
Через минуту Григорьич подошёл к жерлу вулкана. Оставшись без глаз, охранник шагнул в кипящую лаву и исчез навсегда.
Внимание Андрея привлекло белое пятно. Отдалившись от всех, в воздухе неподвижно висела белая ворона. Она взирала на происходящая устало, безо всякого интереса и даже, казалось, посерела от скуки.
- Привет, Бог! – крикнул Андрей и помахал ей рукой.
Ворона посмотрела на него свысока и словно хотела подлететь ближе, но тут небо упало на землю, превратившись в хаос, затем в однородную массу и, наконец, в пустоту. Бело-серая ворона почистила пёрышки, взмахнула крыльями и улетела прочь – искать новый, достойный мир, а может, создавать его.
