Девушка сидела на окне.
Снизу было трудно оспорить признаки зрелости – качество свесившихся ног и другого скрывал неудобный ракурс, а лицо пугало маской безразличия к происходящему.
Это был новый отель известной сети очагов стола и крова для постояльцев, так, по-ленински, «страшно далеких от народа», как и от остальной публики, толпящейся на тротуаре.
На окнах, слева от эпатажной леди, были нарисованы буквы, складывающиеся в бодрое: «Добро пожаловать в отель», а справа: «дохновение». Что скрывала собой таинственная незнакомка, какая буква была пропущена в этом слове – в «Поле чудес» за это Якубович сразу же бы предложил целый миллион.
Надо отметить, что состав роящегося социума был достаточно интересным – на открытие постоялого учреждения прибыли делегаты съезда любителей [strike]итальянской оперы[/strike] литературы, среди которых можно было увидеть и профессионалов. Известный издатель обнажил не менее популярной поэтессе страшно перекрученную фабулу изюминки своего печатного органа. Менее продвинутые авторы нервно роняли на землю диски с будущими шедеврами и смущенно спрашивали мэтров – не засунули ли их те уже себе в ноутбуки. Заминка с расселением и жаждой порадоваться в душе новому замыслу и дефицитной теплой воде изнуряла словоблюдов и рифмофилов. Они уже не любили наоконную особу и всеми остальными фибрами желали прильнуть к коньячнозвездному источнику сервиса.
- Зачем она там сидит? В чем дело? – вопрошали литераторы.
- У нас срывается повестка дня, - нервничали организаторы веча.
- Дорогая, ну слезайте же уже! - пригласил неприятную владелец бодрящего женское начало издания.
- Пора лететь, пора лететь
Над полем и рекой.
Ведь ты уже не можешь петь
И слезы со щеки стереть
Ослабнувшей рукой, - повел подрывную деятельность лихо орудующий стихоплеткой литказак, не подозревая об авторе гимна сору, рождающему рифмы.
- Эй, вы там, внизу! – заставила скрывающая слово в этой букве всех разом стать похожими на ожидающих корм птенцов.
- Эй, вы там – наверху, - пораженный новизной задумки рванулся к перу резвый кнутобой.
- Я, наследница хозяина сети, обращаюсь к вам, - заставил глас небесный вдрогнуть нижестоящих членов общества любителей слова.
- Бедная женщина, - теряя классовую неприязнь, просочувствовал один из.
- Дочь жены брата сына не Билла Гейтса взяла в заложники Союз писателей и требует права сеток на все окна! - закричал в мобильный репортер, уже думая о костюме от Бриони, все-таки будет первый канал, надо бы и щетину отпустить.
- Пэрис? – дрогнул директор гостиницы, мысленно подыскивая себе новое место.
- Он уже умер, Париса Филоктет кокнул, - успокоил начальника швейцар с тремя верхними образованиями.
- Мне скушно, мне грустно, я богата, я известна. Удивите меня, рассмешите, разозлите – и я открою вам тайную букву.
Последние обещания сетевой олигархессы потонули в лавине слов и звуков. Поэты слагали ей оды, писатели читали романы, скороговоркой перескакивая через главы к бурной кульминации, критики тут же выносили приговоры, напоминающие многую лету.
- Смотрите! К ней подходит мужчина! - закричал кто-то, завидуя находчивому. Лиры умолкли, чернила пролились, и потные Пегасы устало потянулись в стойло.
- Кто это? Что он ей читает? – ревниво запричитали недосиропившие.
- Пишите громче, вас плохо слышно! - потребовал сход товарищей по цеху.
Слова падали сверху, рассыпаясь на слоги, пеплом невинно убиенных букв посыпая головы сочинителей.
- Нет, чушь, скучно, белиберда, мимо денег, не пи.., не пищите, лечиться надо, – доносилось до жаждущих признания от обзирающей их сверху.
- Бу-бу-бу, ду-ду-ду, о, о, о-о-о, у, за-а-а, и под, и на нем, - неслось с верхотуры, претендент настаивал на своем.
- Сэ! Сэ-э! Я! Я знаю букву! - заревел стихопереплетчик, тужась рифмами.
- Сдох, но вен иё биение вижу наше заведение! - не желая первого и ища место для запятой во втором, засодрогался в извержении психостроф новоязычник.
- Вы пустое место, слабое звено, прощайте, - донеслось с крыши, и бывший находчивый и уже не веселый автор выпал из ссоры.
- Как будто я с высоких башен
- Вот-вот на землю упаду, - еле успевал записывать навеянное стихобоец, не приглашая в соавторы великого символиста.
Спят усталые [strike]игрушки[/strike] поэты в обнимку с рифмами, писатели видят шедевральные тексты, теребя вместо клавиш себя руками. Даже критики, вложив в ножны окровавленные перья, вздрагивают в дреме от содеянного.
Девушка сидит на окне. Ей не спится, она бдит. За ее спиной тайное слово, о нем грезят словофилы и рифмоблюды.
Вам оно знакомо? Выигрыш – в студию!
...........................................................................
Все персонажи вымышленны, любые падения сов – случайны, ну вы же понимаете, это всего лишь: «Боже, боже! Все те же сны! Те же самые сны!»
Нагло использованы труды и цитаты А.Б.Пугачевой, древнегреческих мифологов, А.Ахматовой, К.Бальмонта, И.Ильфа и Е.Петрова и других не более известных авторов, пожелавших остаться неизвестными.
