Мой век застыл растрескавшейся фреской,
как лампа, позабытая огнём.
Истлело сердце бедного Франческо,
а боль и радость всё ещё при нём.
Высчитывая слоги, ударенья,
бормочет жизнь и скалится, скорбя.
Но выбран день, восьмой от сотворенья,
чтоб целым миром праздновать тебя.
Ты длишь момент, выслушивая тосты,
и множишь годовых колец нули.
Восьмёрка – это бесконечность, просто
стремящаяся в небо от земли.
Что я тебе? Бесплотная фигура.
У времени морщины на лице.
А я всё там, у ног твоих, Лаура,
упорной тенью в лавровом венце.
Семь сотен лет под флёром сожалений
инкогнито хранит феличита.
Да, я глупец.
Но спит, обняв колени,
хлебнувшая бессмертия мечта.
