В мешке у меня ни котов, ни шил –
Хлеб, сухари, сухари опять…
Вот посмотрел на птиц и решил:
Зачем говорить, если можно петь? –
Даже глухим… Это надобно им.
Значит, пора мне месить траву.
Лучше в канаве уснуть бухим,
Нежели мертвым лежать во рву.
Лучше стучаться в окошки изб,
Как подаянье, просить ночлег.
Утром уйдя через сени из,
Вынести песню, как твой бутлег.
Версты отверсты, столбы - в дыбы,
Кровь на ногах, на рубахе - соль.
Так и иду за клубком судьбы,
На купола предзакатных солнц...
Были бы только грехи тихи,
Были бы только слова больней,
Чтоб позади оставлять стихи,
Будто надгробья счастливых дней.
2.
Вешает степь на меня собак,
Кажется, что не сбежать уже.
Ветер и вечер.
Зашел в кабак, –
Тело спасая, вредить душе…
Хмельная девица с крашеным ртом
Меня приголубит за пять монет.
Будь я поганцем и трижды скотом,
Должен понять (сейчас, не потом) –
Любит кто-то меня или нет?
Рюмочьих губ целовал в засос.
Ноги не держат – куда идти?..
Катится мир кувырком под откос –
Мешаю ему, лежу на пути.
Жизнь у меня – ералаш, балаган.
Птицы – родня, и цветы – семья…
Не поднимается смерч-ураган,
Чтоб не тревожить таких, как я.
Вы, тут стоящие серой стеной,
Руками упершиеся в бока, -
Потому что смеетесь теперь надо мной,
Не перебили друг друга пока.
Утром оконья – в рассветной крови.
Я выползаю, как пес, из угла.
Ветер за пазуху норовит,
Тоже, видать, не хватает тепла.
Я ж не пропащий: не жлоб, не хмырь,
Рад, может быть, пустякам любым.
Люблю этот холод, болота, хмарь –
Должен ведь я хоть что-то любить...
Пророка не вышло, цена мне пятак.
Душа, словно белая ночь, пуста.
Что же мне делать? – юродствую так,
А надо бы – ради Христа.
3.
Там в роскошь июня зовут соловьи,
Там варится клевер в стогах…
Христос стучится в двери мои,
А я постоянно в бегах.
Тут волком глядят вдоль дороги кусты,
Сквозь сети идет улов…
Чернила жизни настолько густы,
Что не различаю слов.
В углу тараканьем под стать сычу
Сижу, позабыв дорогу домой…
Молчит всё вокруг. Я тоже молчу –
Не о чем мне говорить с тьмой.
4.
Читан до корки устав повес.
Клацает прошлое за спиной.
Месяц на ветке листом повис, -
А мог был рядом идти со мной.
От бревен сырых - к свету костров,
Лишь бы не плакаться взаперти.
Сердце мое как роза ветров –
И нет таковых, кому по пути.
Стихами кричаю Благую весть,
Смотрю куда-то поверх голов,
И если память подводит, есть
Звездного неба молитвослов.
Порою мне кажется – всё тщета:
Вериги, верлибры и сами мы…
Окрест ни единого нет креста
В этом краю параллельных прямых.
5.
Шагает парад по колено в крови,
Молчит генерал – в глотке икра…
Смотрю на игру светотени и
Понимаю, что это уже не игра.
Один идет с корабля на бал,
Другой, с романсом, – на палубу уст…
Веры костер у Глазкова был –
У меня коробок спичек пуст.
И знаешь, я этому вовсе не рад.
В эпоху тревог и январских громов
Церквами не славится Поэтоград,
Зато в нем хватает публичных домов.
Было бы проще прикрыть глаза,
Уши заткнуть, погрузиться в ил…
Порою так страшно шагнуть за
Круг, что мелом себе начертил.
Голуби, небо собой голубя,
Качают крыльями сердца шелк.
Если дома нет у тебя,
Как же узнаешь, что ты пришел?
6.
Дом не постройка в родном краю,
Не место, где много тепла и пищи,
Но где хорошо, словно бы в раю,
Где не прирежут, покуда спишь ты.
Чтобы зерно проросло в борозде,
Чтоб не маячили кости улиц…
Есть ли такое местечко, где
В полную силу душа б развернулась?
Бродишь, зубами клацаешь и
Воздух втягиваешь ноздрями:
Ищешь забвения или любви –
Сам не знаешь (говоря между нами).
Но вот останавливается взгляд:
Ты видишь небушка свет над избами,
Вздыхаешь тихонечко и не в лад –
И добавляешь картинку в «Избранное».
7.
Живу по сердцу, а не по уму,
Ни кум никому, ни сват.
С миром мы разные, потому
Не застим друг другу свет.
И даже когда по бокалам аи
Май разливает, сгоняя сплин,
Выходит так, что стихи мои –
Вербальное селфи на фоне руин.
Город, свои фонари января,
Приютом стал для немых, глухих –
Обглодыш бетонного сухаря,
Подхвостье мира и дум людских.
Поёте любовь кто во что горазд,
Зовете других во тьму
И молитесь люто: «In God We Trust » –
Но молитесь не тому.
8.
Как же хотелось глаголом пожечь
Ненавистные мне города,
Но покуда сердце скрипело, как жесть,
Не имело смысла идти никуда.
Так прозябал в печали-тоске,
Затягивал с силой обид винты
И не хотел говорить ни с кем,
Чтоб некого было потом винить.
Из камней, что кидали в мой огород,
Строил стену (что там Китай!),
Но понял: не то – и пошел в народ,
С душой нараспашку – бери, читай…
Видишь, в снег превратилась вода,
Снежинка стала колючей ежа –
Верю, июнь не придет никогда,
Если его не приближать.
Как же чудесно читать тишину,
Корчевать из души трухлявую боль.
Тронешь березку, словно струну –
Услышишь заветное ми-бемоль.
9.
Что же я в жертву могу принести –
Лексемы, приставки, глаголы на -ить?..
Знаю, что нет ни таланта ни сил
Как подобает, Тебя хвалить.
Было, неужто будет и впредь?
Но восстает все мое естество…
Кроме огня, зовущего петь,
Больше нет у меня ничего!
Так бы и жил в грязи и злобе,
Годы и дни тратил вотще…
Если мой голос не нужен Тебе,
Зачем он тогда вообще?
10.
Вяжут грехи, эпилепсия лжи в
Мире, заряженном на headshot.
Если при этом я все еще жив,
Значит, есть Тот, Кто меня бережет.
Поднимаются ненависти клубы,
От завтрашних дней не жду ничего:
Почему мир должен меня любить,
Если я не принимаю его?
Кружим, друг друга громами громя,
Мысли петляя, кривя пути.
Но если есть Испытующий мя –
Он-то и может один спасти!
Кто мне ближний и кто собрат?
В какие бежать от себя края?..
Волю свою – что ни есть – собрав,
Шепчу:
«Да будет
воля
Твоя!»
