в провинции, где покоя чуть больше слова.
вот речь под лёд уходит, и город – точней и шире,
и нет никакой дороги – ни найденной, ни искомой.
беззвучьем с собой говоришь о тщете момента:
казалось, огромная малая родина – выше боли.
но вот оно – опустевшее память-детство,
желтеюще-чёрно-белое, из маминого альбома,
как ржавчина, проступающая из снега:
из воспоминаний дома не вырастают...
и в подоконную полость дует небо,
и смотришь в окно на тех, кем когда-то станешь.