***
Слышишь? Дожди шелестят бумажно...
Тучами небо небрежно скомкано.
В каплях зонтов пузыри от граждан,
еле видны человеков коконы.
Неразличимые в лужах тени,
мелкой волной маета неясная…
Может, и в глупой тоске осенней
тоже есть правда, и смысл, и разное...
Дождь размывает огни и листья,
и не найти для тревоги повода,
разве что шорох… То ветер кистью
осень рисует на фоне города.
Капли на стёкла кладутся ловко –
штрих по пунктиру, прочнее прочного…
Знаешь, а люди – всего грунтовка
для тротуаров, домов и прочего.
___
"Великодержавное"
Сны пошли неброские. Великодержавные.
Хутора днепровские, велики все ржавые…
Надо же, приснится же… Но виднее дальнее -
солнце крутит спицами, днями и педалями.
За оврагом - рощица, речка-водолазка. Там
на ветру полощется знамя цвета галстука.
Казаки-разбойники, где луга некошены…
Там, где мы с тобой никем не бывали брошены.
Друг за друга стенкою, не в почёте жадины,
тормозить коленками и плевать на ссадины,
наше дело правое, и не бьют лежачего…
Время всё поправило и переиначило.
Были мы Чапаями – стали генералами,
наши битвы спаяны не своими ранами,
зреет поле минное, где прошли каникулы,
в грозы соловьиные чьи-то дети – криками…
Что ж во сне хоронится, словно виноватая,
наша вело-конница – войско конопатое...
___
"Бедовое"
Век бы жила, проказила,
да поминай как звали, но
князям – конечно, князево,
бабам – изба, да зарево.
Да мужики служивые,
без головы царевичи.
Так бы рванула жилами –
кони взлетят… Да незачем –
бабья судьба бедовая,
вечно дела не робкие.
Все б кулаки пудовые
сдвинуть с ядрёной кнопки и
вставить мозги по атому,
да надавать затрещин бы
каждому виноватому
в том, что сильнее женщины.
___
Стихи кубка мира - 2013 (все - ноябрь 2013)
***
Всё суета, мой дорогой, всё суета…
Твой город – странный, неулыбчивый, и всё ж,
он открывается, когда ты занята –
несёшь свой крест, и что попало, – всё несёшь.
Он принимает. Забирает и даёт –
всё как обычно, дорогой. Но иногда,
кружа Бульварным, вдруг услышишь, как поёт
о чём-то дальнем свиристель на проводах.
И чемодан-верблюд услужливо горбат -
привык летать. Такой вот выдался Пегас…
Везде Арбат, мой дорогой. Везде Арбат -
его штампуют замечательно, на «раз».
И что ни город, – всё один торговый ряд
и небоскрёбы – от велика до мала…
А на Полянке удивительно звонят
колокола, мой дорогой… Колокола.
___
"Толочин"
бабушке Мине и папе.
Черта оседлости не держит ни черта…
Местечко жалось к перекрёстку всех обочин.
Погромов не было. Так – сдуру… Между прочим.
И между делом, дней тянулась череда.
Хватало времени работать и рожать,
и не скучны, но и недолги, были ночи -
мастеровых ковали жарко здесь. Короче,
была у каждого - и родина, и мать.
И вдруг - война. Толочин съёжился – вражды
почти не знали здесь, а жить хотелось очень…
Мироточить канавы стали вдоль обочин -
так жадно жить хотели мёртвые жиды -
те, что остались. И с детишками, и без...
На дне могил их жёлтых звёзд чернели клочья.
Спаслись отчаянные - без надежды, молча,
детей в охапку, и с бегущим фронтом – в лес.
И - до Урала… У евреев много сил –
босые ноги в кровь месили пыль обочин…
А где-то прятался за ставнями Толочин
и никого на том пути не приютил.
___
***
Спит сиреневый бульвар –
детки, мамки на скамейке…
Миг – и дворник в тюбетейке
на метле прогарцевал.
А за ним пошли толпой -
и не тени, и не люди:
каждый третий ликом чуден,
а второй – хорош собой.
Не по-здешнему галдят.
Рассчитались… Ворон смотрит
на идущих строем по три,
серых в яблоки галчат.
Чёрный ворон. Вороной.
Прошагал неторопливо.
Облака пошли с отрывом
черепаховой волной...
Три синицы, пять грачей
пронеслись чудной когортой,
во главе - сорока гордо.
Всё всерьёз, без мелочей…
Лишь бродяга воробей,
необъезженный немного,
ковылял ни с кем не в ногу
и разглядывал людей.
И конечно, проморгал –
прозевал и прочирикал,
как пронёсся дворник с криком,
всех размёл и разогнал.
___
.
