- Интеллиго - холодны уши! - ворчит бабушка.
Каждое утро бабушка наряжает меня тщательно, учёсывает мои льняные волосы, сдувает с меня пылинки. Мне пять лет. У меня нет папы, а есть только мать и бабушка. Мать всё время на работе, на фабрике.
На переулке меня считают подарком судьбы, но бабушка часто втихаря жмёт меня и причитает над ушком:
- Голоушка ты моя печальна, бистрючушка горемычна!...
Мы сидим с ней возле дома на брёвнышке. Бегать с ребятишками мне не разрешается - замараюсь. Я от скуки борозжу подошвами по земле, на что бабушка одёргивает меня строго:""Не борозди - сандали сотрёшь, не напасёшся на тебя!"
Но вот бабушке приносят пенсию, она покупает "красенькую" и вместе с соседкой они садятся за стол, а мне разрешается походить маленько за оградой.Одной!
Я бегаю с ребятишками, загребая сандалями переулочную пыль, пью из колонки, колупаю всместе со всеми чёрный вар с бревна и жую. Хожу по гостям, ем угощенье, учусь материться.
Через некоторое время, бабушка, подобревшая, пьяненькая, кричит из-за ограды:
- Галька, иди исть!
Озорные старшие ребята учат меня потихоньку: " Скажи: баба отыбись!" Я кричу это на весь переулок. Бабушка мгновенно трезвеет, срывает прут, мой рёв слышат все соседние улицы.
Урёванная, накупанная в большой цинковой ванне, я засыпаю на бабушкиной кровати под бормотанье радиоприемника.
Вечером бабушка жалуется матери: "Галька пошла по плохой дорожке, уже лается, как Семён хромой!
Мать смотрит на меня устало, равнодушно. Ест суп, на глазах у неё я вижу слёзки.
- Мамочка, прости меня, я больше так не буду.
- Ладно, - говорит она,- в воскресенье пойдём в парк, - потом поворачивается к бабушке и произносит:
- Только тронь ещё её...
Я затыкаю уши, потому что они сейчас начнут ругаться. Мне их жалко обеих, потому что всё из-за меня, из-за меня, из-за меня!...