ни запасов съестных, ни подпольного злата,
даже птица нахохлилась — вроде крылата,
а бедна, как церковная серая мышь.
Ничего нет у осени, кроме дождя, за душой,
кроме мантры, поющего точного звука,
как отчетлива речь, но затрудненно и глухо
добирается слово до раковины ушной.
Про достаток и скудость пустые оставь разговоры.
Эти звуки и запахи, и переливчатый тон
побледневшего неба открывают замки и затворы
далеко уходящих пространств, запредельных времён.