commedia", сидя в метро.
Запахло июльским жасмином
однажды земное нутро.
Тела, горячее асфальта
и пот, как в тифозном бреду,
сочится расплавленной смальтой.
Трясётся вагон на ходу
в такой же, как все, лихорадке.
Обычный июльский аид.
Но запах жасмина, в припадках
вагона, в вагоне царит.
Он мог бы повеять на птичьих
правах и рассеяться враз.
А вдруг где-то здесь Беатриче,
а вдруг Портинари средь нас?
Мы - чёрная скорби водица -
струимся по жиле толпой.
А тут, понимаешь, царица,
а тут аромат неземной
и так его, дивного, много,
как будто прошли времена
и как эпилог эпилога
нам вечность теперь вручена.
Не стало вагонов немецких,
жары и прилипших рубах.
Всё разом исчезло как детский,
развеянный временем, страх.
И словно мы больше не в таре
покрытых испариной тел
и нас привела Портинари
в потерянный Евой удел.
.........................
Понятно, чем кончилось дело.
Всяк вышел, пошёл и идёт.
И всё, что нам вечность напела,
не помнит.
...........................
А вечность поёт.
