***
У меня задача первая
В сентябре -
Научиться сниться тебе.
Мастью красной червою
На ночь я
Поколдую вечером, сны кроя,
Со свечою белою
Выйду в сад.
Череду опасностей и засад
Нашепчу тебе в свой наказ:
Засыпай и спи!
Пусть проснуться хочется – ты терпи,
Не умрешь от колкостей и проказ,
Ты силен.
Даже ставши слаб и совсем белён,
Даже стиснув зубы и впавши в жар
Досмотри
До утра до самого, до зари
Для тебя состряпанный мной кошмар.
Простыня – твой саван,
Ты - как Христос.
Там не будет бабочек и стрекоз.
Будут орды карликов и туман.
Крик на главной площади,
Шепот-стон,
Хоровод озлобленных лиц-икон.
(Пусть немного вычурно – моветон).
Брюхо мертвой лошади
Вспорет нож,
И горбун – уродлив и криворож –
Нагадает странностей, бросив в дрожь.
Будет много вкусного и вина…
Яд согреет кровь тебе: пей до дна.
Этот сон подарок мой – как могла,
Колдовала вечером у окна.
***
Когда лианами сны ползут
по балконам серых высоток,
и полумесяцем шапку шут
на черную тень набросил,
когда колдуны в ночных колпаках,
смакуя латынь губами,
наспех потрошат петухов впотьмах
и духов клеймят рабами,
когда на охоту выходит сон,
заправив шприцы снотворным,
когда тьмой смыты границы зон
людских, городских, природных,
Когда на веки, как на алтарь,
направлен проектор сказок, -
Венчается со звездой фонарь,
ничуть не боясь отказа.
Он - уличный шалопай, шпана
из темного переулка.
Она - начищенная блесна
на удочке демиурга.
Он светит ей из последних сил,
сквозь мрак и густую копоть,
он небо светом изрешетил,
царапает луч, как коготь,
Он светит, она же ему в ответ,
стократ раскаляясь жарче,
сгорает за ночь, как за сотню лет, -
Постыдный ночной романчик.
***
Или по ветру пеплом в искорках,
Или в свежую яму на дно,
Из-под скальпеля крови брызгами, -
Мне – поверишь ли - все равно.
Я закончусь немного ранее,
Всю ответственность сброшу с плеч.
Я займусь только «умиранием» -
Здесь мне сменщиков не привлечь.
Сами сложатся обстоятельства –
Смерть не принято выбирать.
О деталях – лишь избирательно -
Мне хотелось бы рассказать:
Чтобы письма – уже отвечены,
и друзья разошлись домой.
Чтобы вечер стоял – ведь вечером
Тихо, будто бы сам глухой.
У реки… или нет, над озером
Разольется пускай туман.
Чтобы пальцы слегка морозило,
Будто дунул на них шайтан.
Чтобы звезды тонули в омуте,
Плавно падая в мир без дна.
О каком-то бесценном опыте,
Примеряя роль ведуна,
Хлопнув громко седыми крыльями,
Пусть кричит за спиной сова.
Пусть глазами пустыми рыбьими
Смотрит злобно луна-вдова
В небе временно обесцвеченном,
От себя облака гоня.
В общем, будет все этим вечером,
Так, как было бы без меня.
Дотяну до рассвета – здорово,
если нет – все равно уже.
Лет и зим – если грубо - поровну
Мной уложено в багаже.
Пусть под утро, в клетке из инея,
Будто вскользь меня торопя,
Ива призрачно-тонко-синяя
Шевельнется, слегка скрипя.
И на крыше любого здания,
Если съехали все жильцы,
Можно, в общем-то, без страдания
Полноценно отдать концы.
Не особенно этим мучаясь,
Позабыв про привычку ныть.
Но о крышах – отдельным случаем,
А сейчас, продолжая нить:
В месте, мною, как всеми, брошенном,
На краю, у далекого дна,
Одиночеством припорошена,
Я хочу умереть одна.
.
.