10 января 2014 года
Фонарь не горит. В темноте начинается год,
Чья краткость рассчитана верно от древних колен до
Еще не рожденных. Моргнешь - и сочельник, и вот –
Вторая календа
Уже различима на следующем рубеже,
Где брезжит какая-то чуждая сердцу свобода,
С потерей гранича, и судьбы полны миражей
Вблизи поворота.
Рождественский дизель пропах кипятком и смолой.
Рокочущим стадом от темного хлева отчалив
Вагоны выходят, январь унося за собой;
Вагоны в печали.
Печаль их, конечно, светла, как и должно в пути.
Им снится, что чуда не будет, и нечто большое
Уже, вероятно, осталось за цифрой «один»
И запахом хвои.
Тогда, словно снова над крышами всходит трубач,
Январский глашатай, и миру обещаны знаки,
Выходят из полночи ангелы мелких удач,
Стоят в полумраке.
Никому ни о чем
Видно, Земля несвободна в своих правах,
Каждую ночь повторяет одно лишь это:
Меркнет полмира. С разницей в час или в два
Спят города, страны и части света.
В чьем-нибудь полушарии спят огни.
Спят лоскуты на карте, равняясь в цвете.
Я расскажу тебе об одном из них,
Кажется, больше не о чем, кроме этих
Улиц, полей и стен, площадей и сцен.
И обо всех углах их кирпичных судеб,
Уже отпечатанных на моем лице,
Я расскажу, как о великом чуде.
Я не любил, но готов полюбить поля.
Если кому и слышать о них – не мне ведь.
Слушай о том, как прекрасна моя земля,
Ты далеко достаточно, чтобы верить.
Если подумать, в каждом из городов
Мало разнятся стены и повороты.
Я их и сам сейчас полюбить готов,
Слушай о том, как смешно быть отсюда родом.
Как на одном из скольки-нибудь этажей,
В доме, где угораздило же родиться,
В доме, который никак не достроит Джек,
Я все живу и дружу с домовой синицей.
Как ни крути, сколько ни бей волна,
Сколь ни гони нас – вместе ль, поодиночке? -
Я человек, идущий из пункта А,
И не сменить вовек мне исходной точки.
Адрес рожденья – чей-нибудь, мой ли, твой,
Той ли, того, или обоих вместе -
Это навек навязанное родство
С контуром рек и чертежом созвездий.
…Что-то в палате небесных весов и мер,
Как в королевстве Датском, не ладит с миром.
Спит моя родина с маленькой буквы «р»,
Спрятавшись от голосов и шумов эфира.
В ссоре со всеми, включая саму себя,
В мире и в море, и где-нибудь в небе тоже,
В каждом осколке бедного бытия…
Вы с ней похожи. Просто вы с ней похожи.
И прочертив углом городской уют,
Дремлет в пыли и воробьином споре
Улица, так похожая на твою.
Что не твоя – уже небольшое горе.
Спят провода, и телефонный пульс
Замер на полдороге до адресата.
Я не звоню, не думаю и не снюсь,
Я сочиняю сказку о том, что рядом,
Том, что все пристальней смотрит в мое окно,
Это мой край, отчасти – моя забота.
Впрочем, ты спишь, и становится все равно,
Что там снаружи, и есть ли еще там что-то.
Спи. Чья-то родина – только одна из тем,
Чтобы продлить беседу. Но с каждым разом
Я все прочней в ее попадаю плен.
Да будет твой сон с ней никак и ничем не связан.
Раннее лето, крадучись, на порог
Всходит и прячет мир на изгибах платья.
Эта земля не стоит твоих тревог.
Спит и она. Что же мне пожелать ей?
Можно понять, только глобус приблизь к глазам:
Это лишь часть того корабля, который
Нас потерял, да, впрочем, не выплыл сам.
Так и плывем во все стороны света и моря.
Я не один такой говорю ни с кем,
Все мы бежим с корабля и гребем без толку,
Каждый из нас привязан к своей доске,
Каждый из нас гражданин своего осколка.
Что еще ждать, если вся королевская рать
Нас не смогла собрать по частям и людям.
Так и не знаю, что же ей пожелать.
Может быть, стоит просто сказать «да будет…»?
Музыкальное
Ах какие струны звучат низами
Как легко скрипач отдает поклон
Если кто когда и придет за нами
Хорошо бы он
Чтоб ни гром ни каменное пожатье
А Сен-Санс и скрипки вода вода
Громче звук да веки плотнее сжать бы
И опять туда
Где ни разделений ни расстояний
Знай дыши и слушай лети лети
Мы подобны рыбам морским мы сами
Призраки сети
А иначе дождь середина мая
Огляди свой дом опусти глаза
Ни сети ни моря я тварь земная
Дольняя лоза
Все окно да книга экран да кофе
Рейсы да билеты и взор не прячь
Протирай очки да печатай строфы
Расскажи скрипач
Что в краю иной и высокой прозы
Где с лихвой твоей и моей вины
Мы судимы рондо каприччиозо
И ничем иным
.