КАЗНЬ ЛОЛИТЫ
Москва слезам не верит
Продавщица в ларьке на углу Прототындарь Лолита –
Баба, хваткая, жирная с наглыми злыми глазами,
Рано утром покинула пост и ушла. Дверь открыта.
Просто сгинула враз, и теперь поминайте, как звали.
В эту ночь то ли Ангел явился во сне ей, не знаю,
То ли дьявол её искушал, только виделось многое:
И маманя, и старенький дом, и игрушечный заяц,
И Москва, вся прошитая крепко бинтами-дорогами,
И пустые глазища витрин и калеки-вокзалы,
Купола, гастарбайтеры, плесень, свинцовая осень.
Всё казалось Лолите – крестилась, но больше казалось,
И хотелось сквозь землю – самой, и с моста себя сбросить …
Утро сонно тянуло на город своё одеяло,
У ларька три бомжа, а вдали, на Москве на реке,
Посиневшее жирное тело у берега сжалось
И застыло с иконкой Пречистой в холодной руке.
ЁЖ. ТУМАН. И, МОЖЕТ БЫТЬ…ТЫ
На высокой горе, где растёт план,
Где в пещерах отшельники лён трут,
Как-то раз появился туман - пьян,
Повисел, протрезвел, заглянул внутрь.
Темнота, мерзлота, килограмм драм.
От окна до окна – суета, тля.
Не прижиться, не вжаться, куда там,
А назад – через ад, а вперёд – зря…
Ни к живым, ни к чужим, сам себе – бес.
Сам себе поводырь и псалтырь сам.
Он пополз через мост прямиком в лес,
Чтобы жить-поживать – выживать там.
А в лесу трын-трава, дерева, дождь,
И зверьё, и клыки, и грибов град.
А в лесу есть пенёк, за пеньком ёж,
Ёж лежит и поёт, сам себе бард.
Не приблуда, не лгун, не шакал, так,
Местный дурень лесной, на игле гриб.
И в глазах – паруса и в башке – флаг,
А поближе смотреть, так не флаг – нимб.
– Здравствуй еж, говорят, ты умом плох.
– И тебе не хворать, проходи, глюк,
Что там в мире? – Бастуют и бьют блох.
– Значит, всё на местах, если блох бьют.
Говорили-рядили: чего ждать,
Что есть миф, что есть мир, что есть мы в нём.
А под утро лесная братва – хвать,
Ни ежа, ни тумана, лишь пень пнём.
Вот сейчас ты один от тоски пьёшь,
И бежать – «не моги», и стоять – жуть.
Присмотрись, где-то рядом сидит ёж,
И туман говорит: нам пора, в путь!
СВЕТЛО
...ты просила меня рассказать о светлом...
всё когда-нибудь будет, не спрашивай, только когда.
я не знаю ответа, я знаю, что будет и ладно.
а пока мы лежим на ладонях и дышим на ладан,
согревая дыханьем своим города, города,
у которых от холода сводит замки и ограды.
понимаешь, и время, и люди – вода.
ты смотрела так часто, как солнце летит под откос,
как на крышах весёлые дворники трогают небо.
я бы тоже по крыше под утро с тобою побегал.
или вышел туманом на каменный северный мост,
и лепил бы кораблики из почерневшего снега,
а потом превращался бы в воду и рос.
ты бы мне улыбалась… под воду уйдут корабли,
мы не станем чужими, мы будем дышать, как и прежде.
пусть на ладан, пусть с нами останутся там же и те же,
согревать ледяные ладони замерзшей земли:
и вода, и весёлые дворники в синих одеждах,
и все те, кто за ними под утро на крышу ушли…
.